Чужая. Часть 2. Мёртвый дом (СИ)

В уголке тускло светила мигающим светом коптилка. Дни были перепутаны с ночами. Сутки заканчивались тогда, когда в землянку заглядывал кто-то из ребят, чтобы ненадолго сменить Берту. Обычно молчали, вздыхали только да качали головами. Берта и сама знала, что больше ничего уже не светит, да вот сидела тут всё-таки…

К зиме почти получилось восстановиться. Раны заживали медленно, но болеть – редко болели. В сырую погоду разве что. А магия потихоньку восстанавливалась – щедрым донором был лес. Берте уже снова стала даваться кошачья анимагическая форма. Лечить-то пока, конечно, ещё не получалось, но вот разобраться, в чём тут дело, Берта теперь могла.

…Оборотни только назывались что стая, а на самом-то деле жили каждый сам по себе и сходились вместе только в полнолуние. Крис с Бертой жили у оврага, Эрик поселился в шалаше вниз по речке, Рива ещё ниже (у неё дом самый чудной был – просторный сарай среди ветвей огромного столетнего вяза. Как только она его туда взгромоздила?). Каин и Авель жили аж на другом краю леса – возле старой заброшенной штольни. Там у них стояла вполне приличная изба. Что самое главное – с печкой. У братьев дома Берта и варила зимой лекарственные зелья, а потом носила их Даре через весь лес в кастрюльке, завёрнутой в тёплые тряпки.

У Криса печки не было – настоящую устроить негде, а абы как делать оборотень не стал – боялся пожара. Решать вопрос с отоплением помогали те, кто колдовать умел. Приходили Эрик или Рива и ставили какие-то заклинания. Какие именно Берта не уточняла. Тепло – и ладно.

Элка жила в чаще. Её каменный домик стоял как раз среди самой Тёмной Топи. Из местных туда никто не совался – уж больно нехорошая слава шла об этом болоте. Да и, по совести сказать, нечего там было делать: расти там, кроме камыша, - ни черта не росло, а уж зверьё лесное те места и вовсе стороной обходило.

Сама Элка у своих появлялась нередко. Зима в лесу – недоброе время. Лесные тропы снегом так заметает – порой раз десять по колено увязнешь, пока дойдёшь, куда нужно. Опять же – холод, бескормица. Жили тем, что с лета запасли, да что мужчины с охоты принесут. Ну, Рива ещё иной раз чего в городе стянет. Так ведь надо проследить, чтобы всем хватило, и никто не бедствовал. А ежели несчастье какое? Каких только бед зимой не случается! Так что Элку дома почти и не застать было.

О том, что Дара захворала, так и выяснили. Никто и не удивился особо. Магия магией, а годы-то берут своё. Но когда прошёл слух, что старухе совсем худо, Берта попросила Криса отвести её к Даре. Сила ведьминская постепенно оживала в Берте. О чём-то говорить было, конечно, рано. Но попробовать-то можно!

Одним своим волчьим чутьём Берта ощутила, что магия здесь будет покруче, чем вся та, которую она видела прежде. И магия эта принадлежала Даре. Берта и так уже знала, что Хромая – очень сильная колдунья. И всё дело выглядело так, будто Дара сама наложила на себя тяжёлое заклятье. Но зачем?

Берта помнила, как, закрыв глаза, снова и снова проводила ладонями, кончиками пальцев вдоль худого, измученного непонятной хворью тела старухи. Как чувствовала её боль. И точкой отсчёта этой боли была та самая повреждённая нога, на которую Дара хромала. На безобидный вопрос, отчего с нею приключилась эта хромота, последовал такой жуткий ответ, что лучше бы Берте и не спрашивать…

…Дара Фальк действительно была родом из Ирландии. А надо сказать, что, по сравнению с Ирландией, Британия для вервольфов – просто рай земной. На зелёном острове вервольфы были объявлены вне закона – здесь и магические, и магловские власти оказались единодушны. Так было и теперь. А уж во времена юности Дары такие вещи, как снятие кожи с живого человека, заподозренного в ликантропии, считались обычным делом. (Существовало поверье, будто днём оборотни носят волчью шкуру наизнанку).

Даре ещё повезло: те сволочи, которые её подставили, сдали колдунью своим, а не магловской инквизиции. С этой точки зрения маги были куда гуманнее маглов: Дару не стали пытать, её просто заковали в кандалы и посадили в глубокий колодец. А сверху крышкой прикрыли.

Каждое утро ей сбрасывали вниз немного поесть и спускали на верёвке баклажку с водой. А Дара каждый свой день начинала с того, что запрещала себе умирать. И заканчивала его торжествующим смехом оттого, что всё ещё жива. В Ирландии оборотней не казнили – не знали, как на них действует заклинание Авада Кедавра. В магическом мире было поверье, что от оборотней Авада отскакивает рикошетом. Желающих проверить, так ли это, понятное дело, не нашлось.

В общей сложности Дара Фальк провела в заточении тридцать пять лет – Берте чуть дурно не сделалось, когда она услышала эту цифру.