Чужая война

— Лучше или нет, неважно. Важно, чтобы вы шли своим путём и совершали свои ошибки. Может, вы найдёте лучший путь. У вас и так есть большой плюс перед нашим миром, когда тот был примерно на вашем уровне.

— Вот как… И какой?

— Вы не знаете, что такое инквизиция.

— Что? Не расскажешь?

— Лучше не буду. Не поймите неправильно, но не хочется подавать плохих идей.

— Понятно…

— Ваше сия…

— Да давай уж по именам, князь. Какие тут титулования…

— Ленор, поймите, всегда лучше решить что-то самому, чем получить готовое решение. Готовое решение ничему не учит и не заставляет напрягать мозги.

— Хм… Знаешь… я могу, наверное, тебя понять, но не уверен, что поймут другие. Пожалуй, эту твою историю не стоит рассказывать даже королю. Он ещё молод и горяч… Боюсь, он не сможет удержаться от желания получить всё и сразу.

— Потому я всё-таки и решился вам всё рассказать. Другому не стал бы, даже если бы всё закончилось ссорой.

— Да… я могу понять, но удивительно, что это понимаешь и ты, а не бросился всё переделывать по своему представлению.

— У меня было время подумать. Знаете, когда тебе говорят, что жить тебе осталось всего года три, то на многое начинаешь глядеть по-другому, даже если потом появляется надежда. Да и жизнь многому научила. Есть одна очень мудрая… гм… мудрость. В чужой… в чужой кенбий со своими законами не ходят.

— Как я понимаю, ты не хочешь ничего менять, но сейчас ты не сможешь остаться в стороне. Ты уже начал действовать, применяя свои знания.

— Верно. Но я просто показываю, а применять их или нет, уже будете решать вы. Если что-то слишком выбивается из общих представлений, то мои внедрения меня не переживут, в отличие от чего-то более материального. Такое уже было у нас, когда появлялись идеи, опережающие своё время. В лучшем случае они применялись теми людьми, кто способен их понять, но они забывались после их смерти. А в худшем такие идеи просто отбрасывались. Так будет и здесь.

— Я понял. Ты не отказываешься подавать идеи, но как их воспримут окружающие — это уже их дело. М-да… Подкинул ты мне задачку…

— И что вы намерены делать?

— Пожалуй… довериться твоему здравому смыслу. Поскольку я не обладаю твоими знаниями, то не могу знать, к чему может привести то или иное твоё действие.

— Так я и сам не могу этого знать.

— Ты знаешь, к чему привело это у тебя дома.

Верно. Володя часто размышлял на эту тему, и порой такие размышления приводили к тому, что мальчику хотелось забраться куда подальше, в глушь, и там спрятаться от мира. Создавая армию нового типа, он видел массовые сражения многомиллионных армий Второй мировой с их тотальными бомбёжками, создавая свод законов, он понимал, что это неизбежно приведёт к постоянной борьбе за расширение прав третьего сословия, что закончится революцией и, как следствие, террором. Договариваясь с купцами о гарантиях собственности, вспоминал известное изречение о трёхстах процентах прибыли, ради которых капитал пойдёт на любое преступление. Перед глазами вставали фактории, караваны рабов и безжалостная эксплуатация всего и вся ради прибыли. И так во всём. Порой он ощущал себя тем самым героем Стругацких, который мог всё и не мог ничего. Он мог многое дать этому миру, многими знаниями поделиться, но не был уверен, что они принесут пользу, а не вред. Тем более… а собственно, к чему стремиться? Что можно считать идеалом для людей? Неужели его собственный мир? Володя, в свои годы прекрасно познавший всю изнанку жизни, не принадлежал к тем оптимистам, которые считают, что живут в лучшем из миров. Скорее он относил себя к тем пессимистам, которые боятся, что так оно и есть на самом деле. Сейчас он получил возможность узнать другой мир, и этот, откровенно говоря, нравился ему гораздо больше, чем земное Средневековье, хотя бы тем, что здесь не было того, что давило бы на людей, заставляя верить и думать так, как предписано сверху. Идея одного бога была, но здесь существовало и множество других богов, или ангелов по земным аналогиям. Им и служили люди, считая, что служить самому богу они станут достойны только тогда, когда достигнут определённой высоты в своём продвижении. Потому любой человек, заявивший, что действует во имя бога, мог гарантированно загреметь в местный аналог сумасшедшего дома — сначала себя возвысь до бога, а потом уж говори от имени бога. Так что тут не было таких понятий, как добрый или справедливый бог. Был просто бог. И Возвышенные боги, которые могли быть какими угодно. И у каждого такого Возвышенного бога свои жрецы. А раз существовало множество таких вот конкурирующих мини-церквей, то человек мог обратиться за помощью к любой. Были так называемые Старцы, достигшие высот в познании себя и бога, которые пользовались уважением большинства конфессий — это уже кандидаты для перехода на следующий этап развития. А если и дальше будут совершенствоваться, то смогут стать и Возвышенным богом. Кто ж в здравом уме решится на ссору с будущим богом? Ты не доживёшь, так он потом всех твоих потомков проклясть сможет, да и тебя достанет и сбросит на ступень вниз в развитии.