Чужая жизнь. Мистические практики для обретения самого себя

Сначала я спросила Марику о том, была ли она каким-то образом раньше связана с лошадьми. Ни на секунду не задумываясь, она ответила, что в детстве у них была такая же лошадь вороной масти, как та, которую она видела во сне. Она продолжала рассказывать мне, что та лошадь была необъезженной и никому не позволяла ездить на себе верхом, кроме Марики. Их связывали очень доверительные отношения, и она описывала их как наполненные живым и выразительным духом. Все остальные члены семьи, главным образом отец, так и не поняли, как подступиться к лошади. Однажды Марика услышала, как родители договаривались о чем-то с мужчиной внизу на кухне, и, прежде чем она узнала, о чем они говорили, лошадь забрали, и больше она ее никогда не видела.

История повисла в воздухе между нами, как будто это был какой-то поворотный момент в жизни Марики. По мере обсуждения ее отношений с отцом оказалось, что еще в детстве она тоже отличалась своенравным и импульсивным характером, и ее часто за это наказывали. Я спросила Марику о том, что, по ее мнению, должна ощущать лошадь с зашоренными глазами. Она ответила, что ничего не видящая лошадь не могла адекватно реагировать на происходящее вокруг, поэтому стала такой раздражительной и переполненной нерастраченной энергией.

Я спросила Марику, может ли она сопоставить все вышесказанное с чувством тревоги, которое испытывает в повседневной деловой жизни, ― на что она ответила утвердительно. Она сказала, что работает в корпоративной среде, где ощущает себя какой-то ряженой из-за того, что ее творческое начало подавлено. Марика провела аналогию с детством, когда она поняла, что личное мнение лучше держать при себе, нужно избегать разговоров о «странных» вещах, вызывавших у нее интерес, и в конечном счете она начала жить в ложной принадлежности. Конечно, за все нужно платить: Марика страдала от изнуряющих приступов тревожности. Как оказалось, сон привел нас к открытию источника этого страдания, который находился в подавлении ее эмоционального инстинкта. Подобно темной лошадке, она жила в слишком узком для своей жизни загоне и в результате зашоренности не видела, какое негативное воздействие все это оказывало на нее.

Вместо того чтобы учиться, как защитить себя от вещей или людей, способных принести вред, вы, как и Марика, наверное, научились тому, как не доверять собственным чувствам, личным границам и реакциям. Если вы росли, привыкая преодолевать ответные чувства, то по мере взросления потеряли способность распознавать навязывание чужого мнения и попирание своих прав. Со временем начнет прогрессировать запоздание реакции на жестокое обращение, если вас научат, что умение приспосабливаться ― это самое главное в жизни.

Вы, наверное, все-таки заметите за собой то, что в течение многих лет терзаетесь ожиданием момента, когда сможете высказать все, что думаете, или поступить по-своему.

Однако наличие нарушенного инстинкта становится все более распространенным в качестве непосредственного результата нашей разобщенной культуры. Чем больше мы живем в виртуальной реальности, где наша связь с другими людьми управляется посредством технологий, и чем больше соглашаемся с человекоцентричным образом жизни, тем меньше вступаем в открытый диалог друг с другом, с нашими телами и с миром природы вокруг. Так как мы теряем контакт с реальным миром, то наши потребности, касающиеся самых простых вещей, таких как голод, жажда и прикосновения, остаются незамеченными в течение длительных периодов и часто дают о себе знать в виде психических расстройств и соматических заболеваний.

Принимая во внимание то, что нарушенный инстинкт может нанести тяжелый ущерб нашим жизням, на групповом уровне разобщенность с иной-чем-человеческой жизнью вокруг нас становится разрушительной для среды нашего обитания. Большинство из нас носят в себе смутную печаль или травму от последствий разобщенности с природой, но только единицы знают, что делать в таком случае.

Я верю, что у нас достаточно творческих сил, чтобы решить проблемы современности, но нам придется совершить рискованный и трудный поход в дебри души, чтобы переделать ее к лучшему.

Где-то посреди неизведанных джунглей есть место силы, где мы начинаем ощущать внутри себя самобытность, которую невозможно приручить. Эта бескрайная страна раскинулась за пределами личности и традиций, даже за пределами мысли, там, где возникает подлинное творчество. Подобно трелям тропической птицы, причудливым ветвям земляничного дерева, вечернему аромату жасминовых зарослей, в каждом из нас заложена сущность, предназначенная для выражения. Только избранные могут совершить этот рискованный поход в творческие дебри, потому что такой путь требует внушительной чувствительности. Чтобы прийти к истинной подлинности, мы должны сбросить с себя, как шагреневую кожу, слои бесчувственности, которые используем для защиты своих сердец.