Чужая жизнь. Мистические практики для обретения самого себя

Дать обязательство легко, а сдержать гораздо сложнее, и оно должно обновляться с помощью постоянной, активной деятельности. Независимо от того, носите ли вы амулет, набили татуировку, повторяете особую мантру или находитесь у алтаря, украшенного сакральными символами, все эти вещи действуют как стабилизирующее средство, чтобы обезопасить вас, когда начнут одолевать сомнения. Обязательство становится внешней незыблемостью, третьим вниманием, на которое мы можем положиться в трудные моменты. Таким образом, к нему нужно тяготеть, обращаться и восполнять его различными способами, чтобы быть уверенным в том, что обязательство все еще актуально для вас, как и вы для него.

В этом и заключается неожиданная правда приверженности. На первый взгляд все это выглядит скучно, похоже на то, что отнимает слишком много времени, подобно тому, что вы упустили или на что не хотите отваживаться. Но проницательному взгляду заметно, что терпеливость ― лучший друг страсти. Она медленно разгорается, но долго отдает тепло. Она смотрит поверх недолговечных трендов и образует неизменную глубину вещей. Если вам когда-нибудь доводилось стоять рядом с человеком, которого невозможно сдвинуть с места, тогда вы знаете, на что может вдохновить выходящая в этот момент на сцену свобода. Такое вот заякоривание ― это приглашение подняться ввысь.

Что еще необходимо привнести в новый мир, по которому вы так истосковались, кроме приверженности его линии поведения? Призыв находится в вашей крови, подобно клятве, которую вам дали. Все, что нужно для исполнения вашей мечты, обитает в резервах вашего бытия. Если природа не планировала, чтобы вы добились успеха, зачем же вас тогда к нему побуждают? Мечта просит вас лишь об одном ― вернуться к своей клятве посредством постепенных сокращений и расширений (вспомните о том, как распускается бутон цветка!), выражающихся в постоянной заботе о преданности.

Глава XIII. Творя жизнь своими руками

Сильное желание сделать что-нибудь собственными руками одолело меня несколько лет назад, когда подруга подарила мне сумку из оленьей шкуры во время проведения одной церемонии. Она научилась снимать шкуру и дубить кожу, работая до тех пор, пока бахрома не будет красиво свисать с сумки, а затяжной узел ― плавно перемещаться по ремню, обшитому тесьмой. В этот же момент я почувствовала, как во мне проснулось сильное желание научиться тому, как она делает такие вещи своими руками, потому что музыка, сочинение книг и снотворчество вкупе ― неосязаемые виды искусств.

В тот момент я не могла четко и грамотно изложить мысли, почему меня так тянуло заниматься рукоделием, но после того, как научилась нескольким важным ремеслам, таким как плетение корзин, создание арт-объектов в виде световых скульптур и вышивание, ко мне пришло понимание, что в акте создания чего-нибудь с помощью своих рук человек, по словам Элис Уокер, «переживает заново удовольствие от своего собственного зачатия» [61]. Вот почему так много женщин творческих профессий мечтают о беременности, вынашивании и родах. Рукоделие ― это акт зарождения, стремления и вклада в культуру.

Давайте задумаемся над значением слова «наследие», чей смысл ассоциируется с такими вербальными образами, как «надвигающееся» и «следующее», что дает нам повод предположить: история вплетается в те вещи, которые мы делаем, точно так же, как мы вплетаем ленты в косы. Конечно, вы могли почувствовать, перебирая вещи из бабушкиного сундука, что они несут энергию места происхождения и людей, которые их делали. А если они еще и принадлежали целым поколениям предков, то вы сможете ощутить их истории, которые являются предысториями нашей собственной истории, живущей между их ворсинками. Именно по этой причине рукоделие и напевание наших историй вещам, которые мы делаем, представляет собой прекрасный способ не дать угаснуть принадлежности.

Во времена жизни моей бабушки в довоенной Польше занятие девочек рукоделием считалось само собой разумеющимся. Как тогда говорили: «От безделья глупости в голову лезут», ― таким образом, уже с раннего детства мою бабушку учили придумывать эскизы, шить и вышивать. Она шила себе платья и была очень довольна тем, как в них выглядела; эта ловкость ума также помогала ей выжить во время нацистской оккупации, потому что ее красота (и идеальный немецкий язык) позволяли ей походить на «арийку».

Позже, занимаясь исследованием своего генеалогического древа, я обнаружила, что некоторые из моих родственников были белошвейками, портными и модельерами ― деталь, которая внезапно объяснила мое желание делать разные вещи своими руками.

Как недавно сказала моя подруга, наследие не только сохраняется в вещах, но и в наших руках. А мои руки сами искали, чем бы им заняться, как и руки моих предков.