Чужак

Ответа не последовало. Я взбежал на третий этаж, Элли как раз входила в кухню. Я проскочил в дверь и схватил ее, пытаясь оттащить назад. Задняя часть квартиры была вся охвачена пламенем. Мы с трудом могли видеть друг друга сквозь густой дым. Элли закашлялась.

— Тебе туда нельзя, — прохрипел я, таща ее за собой.

Элли перестала кашлять и попыталась вырваться.

— Там мама! — закричала она. — Мама! Мама, ты слышишь меня? Я пришла за тобой.

Она вцепилась мне в лицо. Я хотел ударить ее, но она ударила меня первой и, вырвавшись из моих рук, бросилась в спальню.

Позади нее вспыхнули языки пламени, их горячие, синие пальцы лизнули мое лицо. Я двинулся было за ней, услышав из темноты ее крик:

— Мама! Где ты, мама! — И тут раздался грохот и протяжный крик. На мгновение языки пламени передо мной погасли и я увидел, что стена между комнатами рухнула, а вместе с ней — и потолок, завалив вход в комнату. Пламя вспыхнуло с новой силой, я выскочил в подъезд, в моих ушах все еще стоял этот крик. Подъезд был охвачен пламенем, я подскочил к лестнице, споткнулся и кубарем слетел на второй этаж. Вокруг меня падали горящие обломки, я сбежал по последнему пролету лестницы. Входная дверь полыхала, но другого пути на улицу не было. В это время в подъезд ударила струя воды, я опустился на четвереньки и пролез под ней на улицу. Там я вскочил на ноги и побежал к линии оцепления.

Один из пожарников схватил меня.

— Ты в порядке? — хрипло спросил он.

— Да, — ответил я, кашляя.

Он проводил меня до оцепления, полицейские теснили толпу.

— Назад! — кричали они. — Дом сейчас рухнет! Назад!

Я очутился рядом с Томом и Сэмом. Том все еще лежал на земле, но уже пришел в себя. Мотая головой из стороны в сторону, он попытался сесть, и в этот момент дом с грохотом рухнул.

Мы посмотрели на него. Над ним стояло облако пыли, отдельные языки пламени взвивались в черное небо. Том поднялся. Он еще не знал, что Элли осталась там. Сделав шаг по направлению к зданию, он закричал, запрокинув голову к небесам:

— Они заплатят за это, мама! Ты слышишь меня? Они заплатят за это, каждый из них! Эти проклятые ублюдки в банках, сволочи, которые не позволяют нам жить в других местах. Я заставлю их заплатить за это, мама! Обещаю тебе! Ты слышишь меня? Обещаю!

Подскочивший полицейский попытался оттащить его. Том повернулся к нему, вцепился в шею и начал душить. В свете пламени лицо полицейского вздулось и побелело.

— Ты будешь первым, — закричал Том, бешено сверкая глазами. — Ты будешь первым, но не последним! Каждая сволочь заплатит мне за это!

К ним подбежал полицейский-негр, который раньше говорил с нами. Он попытался оттащить Тома, но ему это не удалось. Тогда он отступил, замахнулся дубинкой и ударил Тома по голове. Том рухнул как подкошенный. Освобожденный полицейский жадно глотал воздух.

Подошли двое мужчин в белых халатах, положили Тома на носилки и понесли к машине скорой помощи. Открыв заднюю дверь, они загрузили носилки внутрь. Мы с Сэмом подбежали к водителю.

— Это мой брат, — сказал Сэм. — Можно мне поехать с вами?

Водитель кивнул.

— Садитесь назад.

Мы забрались в автомобиль. Сидящий там врач внимательно посмотрел на меня.

— Тебе, видно, здорово досталось, парень, — сказал он.

Я оглядел свой новый костюм — он был грязный, рваный и мокрый от пены. Больше я уже не смогу надеть его, но меня это не волновало.

— Ты тот самый парень, который побежал за девчонкой? — спросил врач. — Я кивнул. — Тогда давай я осмотрю тебя. — Он потянулся за стетоскопом. — Снимай пиджак.

Я машинально снял пиджак, глядя на Сэма, сидящего рядом с братом. Лицо его было каменным, он еще полностью не осознал происшедшего. Он не плакал, а просто сидел молча и глядел на Тома. Мне показалось, что он даже не замечает, что я нахожусь вместе с ним в автомобиле.

Одежда моя совершенно промокла, лицо и руки горели, волосы на них опалились. Доктор проверил мой пульс и дал мне что-то выпить. Я выпил.

— Тебе чертовски повезло, — сказал он. — Серьезных ожогов у тебя нет.

Машина тронулась.

Спустя два часа я сидел в больнице вместе с Сэмом, мы ждали доктора, чтобы узнать о самочувствии Тома. У Тома была серьезная травма головы, и поначалу доктора считали, что он не выкарабкается, а если и выкарабкается, то уже не будет нормальным человеком.

Когда нам разрешили войти в палату, Том сидел на кровати и плакал, слезы ручьем катились по его щекам. Сэм, который почти не разговаривал до этого момента, подбежал к нему и зарыдал.

— Том, Том! — всхлипывал он, обнимая старшего брата.

Том посмотрел на него потухшими глазами, словно не узнавая, и продолжал плакать и бубнить себе под нос что-то непонятное. Потом он оттолкнул Сэма.

— Уходи. Я хочу видеть маму. Где она?

Я повернулся к доктору, собираясь поговорить с ним, но он предупредил мои вопросы, сказав:

— Боюсь, что он никогда больше не будет здоров. Слишком сильны травма и потрясение. Прежде всего он сейчас нуждается в отдыхе и покое.