Чужак в стране чужой

– Поедешь в гости к Майку – непременно познакомишься. Она там вроде мажордома. И священнослужительница. Патриция – но все называют ее «Пэт» или «Пэтти».

– Ну да, конечно! Джилл эту Пэт всячески нам расписывала – не упоминая, правда, про ее росписи. Наверное, решила, что меня это не касается.

– А по возрасту она почти годится в подружки тебе. Я сказал «девица», чтобы передать первое впечатление. Выглядит Пэтти лет на двадцать с небольшим, но в действительности ее старшему ребенку уже за двадцать, она сама так сказала. В общем, заулыбалась она от уха до уха, подбежала ко мне, обняла, поцеловала и говорит: «Тебя звать Бен. Добро пожаловать, брат. Я даю тебе воду». Джубал, я – старый газетчик, где только не бывал и чего только не видал. Но меня никогда еще не целовала незнакомая девица, одетая вместо платья в татуировки. Я смутился.

– Бедняжка. Прямо сердце кровью обливается.

– Измываешься? Посмотрел бы я на тебя в такой ситуации, ты бы чувствовал себя не лучше.

– Ошибаешься, не забывай, что я уже знал одну татуированную леди. Они считают себя вполне одетыми – во всяком случае, так считала Садако. Она была японка. С другой стороны, японцы вообще не очень стесняются своего тела.

– Вот и Пэтти тоже, – кивнул Какстон. – Она тоже совсем не стесняется – зато очень гордится своими татуировками. Хочет, чтобы после смерти из нее сделали чучело и выставили в голом виде. Во славу Джорджа.

– Джорджа?

– Да, ты же не знаешь. Это ее муж. Пребывающий, к величайшему моему облегчению, на небесах – хотя, послушай ее, можно бы подумать, что он вышел на полчаса, в соседнюю пивную. Но в целом Пэт – леди, и она не дала мне долго смущаться…

31

Бен Какстон охнуть не успел, как на него обрушился ошеломляющий братский поцелуй Патриции Пайвонской. Пэтти сразу же почувствовала его скованность – и удивилась. Майк показал ей (мысленно) лицо ожидаемого гостя и рассказал о нем. Она знала, что Бен – брат во всей полноте, из Внутреннего Гнезда, и что Джилл взрастила с ним близость почти такую же, как с Майком; хотя, конечно, близость с Майком полнее, потому что он – источник всех знаний о воде жизни.

Горя безграничным желанием сделать всех людей такими же счастливыми, как она сама, Патриция органически не могла ставить их в затруднительное положение, а потому сбавила темп. Предложив Бену избавиться от одежды, она не настаивала, чтобы тот разделся полностью, а только особо попросила снять обувь – гнездо было мягкое и, благодаря способностям Майка, сияло невероятной чистотой.

Пэт указала, куда повесить одежду, и поспешила за выпивкой – бедняжка Бен выглядел смертельно усталым; зная (от Джилл) его пристрастия, она остановила свой выбор на двойном мартини, а не на виски с содовой. К ее возвращению Бен успел уже разуться и снять пиджак.

– Да не испытаешь ты никогда жажды, брат мой.

– Мы разделим воду, – согласился Бен и отпил из стакана. – Да, насчет воды ты совсем не перестаралась.

– Вполне достаточно, – улыбнулась Пэт. – Майк объяснял нам, что вода должна быть в мыслях, главное – разделить ее. Я грокаю, он говорил верно.

– И я грокаю. А это – как раз то, что доктор прописал. Спасибо, Пэтти.

– Все наше – твое, и ты – наш. Мы рады, что ты пришел домой. Остальные все на службах или преподают. Спешить не надо – они придут, когда ждание преполнится. Ты хочешь осмотреть Гнездо?

– Конечно.

Они переходили из помещения в помещение. В общем, ничего особенного: огромная кухня с баром, но без всяких заумных приспособлений, устланная мягким приятным ковром, библиотека (побогаче, пожалуй, даже, чем у Джубала), роскошные, невероятных размеров ванны, спальни… Собственно говоря, ничто не доказывало, что это спальни, кроватей там не было и в помине – только пол казался каким-то уж особенно мягким. Пэтти захотела продемонстрировать гостю свое «маленькое гнездо».

Гнездышко оказалось еще то: в дальнем его конце по полу ползали змеи. Много змей. Бен проглотил подступивший к горлу комок и сжал зубы, но на кобрах его мужество иссякло.

– Да ты не беспокойся, – махнула рукой Пэтти. – Раньше тут была стеклянная перегородка, а потом Майк им сказал, и теперь они не заползают за эту линию.

– Стекло как-то надежнее.

– О’кей, – с той же легкостью согласилась татуированная леди и опустила спасительное стекло.

Бен глубоко вздохнул, расслабился и даже заставил себя погладить Пышечку – после очкастых исчадий ада огромная удавиха казалась мирной, почти уютной. Затем Пэт провела его в помещение, заметно отличавшееся от прочих. В центре круглого, очень большого зала (пол здесь был такой же мягкий, как в спальнях) располагался круглый же плавательный бассейн.

– Это, – сказала Пэт, – Внутреннее Святилище, где мы принимаем в Гнездо новых братьев.

Она поболтала в бассейне ногой и добавила:

– Хочешь разделить со мной воду и взрастить близость? Или просто поплавать?

– Э-э… когда-нибудь потом.

– Ждание, – кивнула Пэт.