Чужак в стране чужой

Он решил попробовать с другой стороны. Бог в своей роли Творца явно не подходил для начала разговора – Майк не воспринимал самое идею «Творения». Джубал тоже не очень-то ее понимал – еще в ранней молодости он договорился сам с собой по четным дням придерживаться постулата сотворенной Вселенной, а по нечетным считать ее никем-не-созданной-и-вечной, вроде как заглатывающей свой собственный хвост, – две эти парадоксальные гипотезы удачным образом избегали парадоксов друг друга. А каждый високосный год двадцать девятого февраля предаваться безудержному солипсистскому разврату. Урегулировав таким образом свои отношения с неразрешимым вопросом, он на многие десятилетия выкинул его из головы.

Оставалось, пожалуй, одно – объяснить концепцию религии в самом широком ее смысле, ну а Бога со всеми его ипостасями оставить вроде как на закуску.

Майк согласился, что поучения бывают самыми разными, от крохотных поучений до огромных, доступных во всей их полноте только Старикам. Однако попытка Джубала разграничить малые поучения и большие, придав при этом «большим поучениям» смысл «религиозных вопросов», не увенчалась успехом; некоторые из религиозных вопросов вообще не воспринимались Майком как «вопросы» (то же самое, к примеру, «Творение»), в то время как другие казались ему «маленькими» – ведь ответы на них очевидны для любого детеныша (например, жизнь после смерти).

Пришлось перейти прямо к множественности человеческих религий (так и не выяснив, кто же она такая – эта самая религия). Джубал рассказал Майку, что люди имеют сотни различных способов преподавать «большие поучения» и каждый из этих способов дает свои, отличные от прочих, ответы, и каждый претендует на истинность.

– Что есть истина? – удивился Майк.

(«Что есть Истина?» – вопросил некий римский чиновник, а затем умыл руки. Джубалу очень хотелось поступить аналогичным образом.)

– Ответ является истиной, если ты говоришь то, что есть. Вот, скажем, сколько у меня рук?

– Две руки. Я вижу две руки, – тут же поправил себя Майк.

Энн подняла голову от вязания:

– Шесть недель работы – и я сделаю из него Свидетеля.

– Стихни. Тут и без тебя тошно. Так вот, Майк, ты сказал то, что есть. У меня две руки. Твой ответ – истина. Ну а если бы ты сказал, что у меня семь рук?

– Я не грокаю, что я мог бы это сказать, – растерялся Майк.

– Да, ты бы, конечно, не мог. Если бы ты так сказал, ты бы сказал то, чего нет, твой ответ не был бы истиной. И в то же время – слушай, пожалуйста, внимательно – каждая религия претендует на истинность, по мнению каждой религии, именно она говорит то, что есть. Причем даваемые ими ответы столь же различны, как две руки и семь рук. Фостериты говорят одно. Буддисты говорят другое. Мусульмане говорят третье. Много ответов, и все разные.

– И все говорят то, что есть? – Майк был в крайнем замешательстве. – Я не грокаю, Джубал.

– Вот и я тоже.

Неожиданно лицо Майка просветлело.

– Я попрошу фостеритов, чтобы они спросили у ваших Стариков, и тогда мы все узнаем. Как мне это сделать, брат?

И тут как-то так вышло, что через несколько минут Джубал, к крайнему своему отвращению, обещал Майку организовать ему беседу с каким-нибудь из фостеритских трепачей – точнее, Майк воспринял его слова как обещание, ну вот так оно и вышло. Все попытки поколебать убеждение излишне доверчивого марсианина, что фостериты поддерживают связь с человеческими «Стариками», окончились безрезультатно. На свою беду, тот совершенно не понимал, что такое ложь, – словарные определения «лжи» и «ложности» были попросту занесены в его память, гроканью они не поддавались. «Говорить неверно» можно только по случайности или по недоразумению – так что он принял все фостеритские разглагольствования за чистую монету.

Джубал попытался объяснить, что все религии претендуют – так или иначе – на контакт со «Стариками» и дают при этом абсолютно различные ответы.

Майк слушал, не прерывая, терпеливо и озабоченно.

– Брат мой Джубал, – начал он, когда Харшоу смолк. – Я очень стараюсь… но никак не грокаю, как это может быть правильным говорением. С моим народом Старики всегда говорят правильно. Твой народ…

– Подожди-ка, Майк.

– Прошу прощения?

– «С моим народом» – это ты имел в виду марсиан. Но ведь ты, Майк, не марсианин, ты – человек.

– А что такое «человек»?

Джубал глухо застонал. Он не сомневался, что Майк может процитировать все словарные определения «человека». И в то же самое время этот парень никогда не задает вопросов из чистого занудства, он действительно хочет получить информацию – и надеется, что Джубал, его брат по воде, эти сведения предоставит.

– Вот я – человек, ты – человек, Ларри – человек.

– А Энн – она человек? Ведь человек – он.

– Н-ну… Энн – тоже человек, человек женского рода. Женщина.

– Вот спасибо.

– Заткнись, Энн.

– А младенец – человек? Я видел картинки, и по долба… по стереовизору. Младенец совсем не такой, как Энн… а Энн совсем не такая, как ты… а ты не такой, как я. Но ведь младенец – человек-детеныш?

– М-м… ну да, младенец – тоже человек.