Чужак в стране чужой

– Бросьте, доктор, – нахмурился Дуглас. – Вы изъявили желание придать будущим переговорам квазидипломатический характер. Из соображений протокола я на это согласился. В таком случае я имею право и даже обязан предоставить вам гостеприимство своего правительства.

– Говоря откровенно, сэр, мой клиент сыт правительственным гостеприимством по горло – и потратил уйму усилий, чтобы избавиться от оного.

Лицо Дугласа закаменело.

– Из ваших, сэр, слов можно понять…

– Не нужно из них ничего понимать. Я просто объясняю, что Смит очень устал, к тому же он непривычен к протокольным церемониям. Здесь ему будет лучше и спокойнее. Равно как и мне. Я уже старый человек и давно предпочитаю спать в своей постели. Есть и еще один момент. Если переговоры сорвутся, мой клиент вынужден будет искать других партнеров – и тогда ваше гостеприимство поставит нас в крайне неловкое положение.

– Снова угрозы, – нахмурился генеральный секретарь. – Неужели же, сэр, вы мне не доверяете? Сколько помнится, вы говорили, что «готовы вести переговоры».

– Я доверяю вам, сэр. – («Пока имею возможность устроить большой тарарам».) – И мы готовы к переговорам. Но я ни в коем случае не путаю переговоры с этим новомодным «умиротворением». Мы можем пойти на уступки – но только в разумных пределах. Однако переговоры придется немного отложить – нам не хватает одного фактора. Сколько придется ждать – этого я, к сожалению, не знаю.

– Что это еще за фактор?

– Состав правительственной делегации может быть каким угодно, по вашему собственному выбору, – то же самое касается и нас.

– Конечно. Но только не стоило бы раздувать эти делегации. Я обойдусь буквально парой помощников. Заместитель Генерального прокурора… специалисты по космическому праву. Для создания деловой обстановки нужна маленькая группа, и чем меньше, тем лучше.

– Совершенно с вами согласен. Наша группа будет очень небольшой. Смит – я сам – Честный Свидетель…

– Бросьте, это-то еще к чему?

– Свидетель никому и ничему не помешает. Ну, может быть, с нами будет еще пара человек – но один из них отсутствует. Я получил указание, что в переговорах должен участвовать некий Бен Какстон, – и никак не могу его найти.

Именно эта фраза и была целью всех предыдущих сложных маневров; произнеся ее, Джубал выжидательно смолк.

– Бен Какстон? – задохнулся негодованием Дуглас. – Неужели вы имеете в виду этого грошового уинчелла?

– Упомянутый мной Какстон делает колонку для одного из газетных синдикатов.

– Ни в коем случае!

– Ну что же, господин секретарь, – пожал плечами Харшоу, – тогда нам остается только распрощаться. По этому вопросу я получил от своего клиента совершенно ясные и жесткие указания. Весьма сожалею, что все так вышло, и не смею больше злоупотреблять вашим драгоценным временем. – Он протянул руку к аппарату.

– Постойте!

– Сэр?

– Я еще не кончил с вами говорить!

– Я склоняю голову перед генерально-секретарской волей. Мы будем ждать, пока его величество позволит нам удалиться.

– Ладно, ладно, ерунда. Скажите, доктор, вы сами-то читаете эти помои, которые выплескивают из Капитолия под видом новостей?

– Боже упаси!

– А вот мне, к сожалению, приходится. Нелепо даже говорить о присутствии на переговорах каких-то журналистов. Во всяком случае, на этих переговорах. Вот закончим все – и устроим пресс-конференцию. Но даже если и допускать кого-нибудь из них, то никак не Какстона. Это же отвратительный тип, для которого нет ничего святого.

– Господин секретарь, у нас нет ни малейших возражений против гласности. Более того, мы на ней настаиваем.

– Это просто смехотворно.

– Вполне возможно. Но я защищаю интересы клиента и делаю это так, как мне кажется нужным. При удачном исходе наших переговоров будет заключено соглашение, самым непосредственным образом влияющее на судьбу и Человека с Марса, и его родной планеты; поэтому я хочу, чтобы каждый обитатель нашей планеты знал и то, как было достигнуто это соглашение, и то, в чем оно состоит. И напротив, если переговоры зайдут в тупик, люди должны узнать, как и почему это вышло. Ни о каких звездных палатах не может быть и речи.

– Кой черт, я же совсем не собирался устраивать никаких звездных палат, и вы сами это прекрасно понимаете. Хочется только, чтобы переговоры шли тихо и спокойно, без суеты и толкания под локоть.

– В таком случае, сэр, пусть гласность имеет форму микрофонов и телекамер – а все журналистские локти останутся за дверями зала. Кстати, чуть не забыл, сегодня мы – я и мой клиент – даем интервью, которое пройдет по нескольким телевизионным сетям одновременно. В частности, я сообщу, что мы хотим полной гласности переговоров.

– Что?! Сейчас вы не должны давать никаких интервью – это противоречит всему духу нашей с вами договоренности.

– Не понимаю, каким образом. О нашем с вами разговоре мы, естественно, упоминать не будем. Но неужели вы считаете, что гражданин не может поговорить с прессой, не испросив предварительно вашего на то соизволения?

– Нет, конечно же нет, но…