Чужестранка

– А потом она оборачивается, мне улыбается… Ну, сам понимаешь. У тебя с Клэр, по-моему, так же. Она ведь… какая-то особенная, правда?

Джейми кивнул. Он по-прежнему улыбался, но уже другой улыбкой.

– Да, – негромко проговорил он. – Да, она такая.

После портвейна и бисквитов Джейми и Айен продолжили вечер воспоминаний: заговорили о детстве и об отцах. Уильям, отец Айена, скончался прошедшей весной, оставив Айену в наследство пост управляющего имением.

– А помнишь, как твой отец взял нас в кузницу, чтобы показать, как крепится тележная ось?

– Да, и он никак не мог понять, почему мы вертимся и места себе не находим…

– И спросил, не надо ли тебе до ветру…

Оба они так хохотали, что я, не дождавшись развязки, вопросительно посмотрела на Дженни.

– Жабы, – коротко объяснила она. – У обоих под рубашкой сидело штук по пять-шесть.

– Боже мой! – простонал Айен. – Когда одна жаба вылезла у тебя из-под рубашки и сиганула прямо в горн, я думал, мне конец придет прямо на месте.

– Совершенно не понимаю, как отец умудрился не сломать мне шею, – сообщил Джейми. – Настоящее чудо, что я в итоге вырос.

Айен задумчиво уставился на своего сына, в тот момент с головой ушедшего в важное занятие: он ставил одно полено на другое.

– Даже не могу вообразить, как поступлю, когда придет пора задать порку моему сыну. По-моему, он… такой крошка.

И в совершенной растерянности Айен показал на упитанного ребенка возле камина.

Джейми посмотрел на тезку довольно трезво.

– Ну, рано или поздно он превратится в такого же чертенка, какимм были и ты, и я. Все-таки я тоже некогда был таким же маленьким и невинным.

– Был, – неожиданно сказала Дженни, передавая мужу кружку сидра.

И погладила брата по голове.

– Ты был на редкость красивым младенцем, Джейми. Помню, мы как-то собрались вокруг твоей колыбели, а ты спал, сунув в рот большой палец. И мы пришли к выводу, что в жизни не видели ребенка прекраснее: пухлые ровные щеки и прелестные золотые кудри.

Прекрасный ребенок даже покрылся румянцем от удовольствия и осушил свою кружку одним глотком, старательно отводя от меня глаза.

– Впрочем, та пора вскоре прошла, – продолжила Дженни и усмехнулась, сверкнув белыми зубами. – Во сколько лет тебя в первый раз выпороли, Джейми? В семь?

– В восемь, – поправил Джейми и бросил в камин очередное полено. – Ну и больно же было! Отец отвесил мне дюжину ударов по ягодицам, и удары оставались сильными до конца. Они у него всегда оставались сильными.

Джейми опустился на корточки и потер нос костяшками пальцев. Щеки у него разрумянились, и глаза горели от возбуждения.

– После завершения экзекуции отец отошел от меня и уселся на камень, дожидаясь, пока я приду в себя. Я прекратил реветь и лишь шмыгал носом, и он подозвал меня. До этих пор помню, что он сказал. Возможно, ты, Айен, в свое время скажешь своему Джейми то же самое. Так, значит…

Джейми закрыл глаза, припоминая точнее.

– Он поставил меня между коленей, приказал смотреть ему в лицо и проговорил: «Сегодня это случилось впервые, Джейми. Мне придется делать так вновь и вновь, возможно, раз сто, прежде чем ты вырастешь большим и станешь мужчиной». А затем усмехнулся и добавил: «Во всяком случае, мой отец был вынужден повторять это часто, а ты такой же упертый дурачок, каким и я некогда был. И знай еще вот что: иногда – в зависимости от проступка – я буду наказывать тебя охотно, но в основном я буду делать это без всякого желания, но мне, однако, придется так поступать. Помни это, парень. Ежели в голове дурь, пусть ответит зад». Потом обнял меня и сказал: «Ты у нас смельчак. Отправляйся в дом, пусть мама тебя утешит». Я было хотел ответить, но он не дал мне промолвить и слова: «Знаю, утешение тебе не требуется, зато оно требуется ей. Иди же». Я пошел домой, и мама дала мне хлеба с вареньем.

Дженни неожиданно рассмеялась.

– Я сейчас вспомнила, – сказала она. – Отец часто рассказывал эту историю, Джейми, как он тебя выпорол и что потом говорил. Но добавлял к этому, что, когда он отослал тебя домой, ты остановился на полдороге и дождался его. Когда он с тобой поравнялся, ты спросил: «Отец, а в этот раз ты бил меня охотно?» Он ответил, что нет, а ты кивнул и промолвил: «Хорошо, иначе мне было бы еще хуже».

Мы посмеялись, а Дженни вновь глянула на брата и покачала головой:

– Да, он любил это рассказывать. И всегда повторял, что умрет из-за тебя, Джейми.

Радость Джейми исчезла, как не бывало, он опустил глаза и тихо проговорил:

– Так и случилось, правда?

Дженни и Айен переглянулись, а я уставилась в пол, не зная, что сказать. Какое-то время в гостиной царила тишина, лишь трещали в камине поленья. Дженни вновь посмотрела на Айена, поставила свой стакан и коснулась колена Джейми.

– Джейми, это не твоя вина, – сказала она.

Он поднял на сестру взгляд и еле заметно улыбнулся.

– Не моя? А чья же?

– Моя, – ответила она, тяжко вздохнув.

– Что? – Он потрясенно посмотрел на нее.

Дженни казалась бледнее, чем всегда, но вполне владела собой.

– Я говорю, что это моя вина, Джейми, такая же, как и остальных. Я виновата в том, что случилось с тобой, Джейми. И с отцом.