Чужестранка

– Будем надеяться, и того довольно. Отлично, давайте ключи и уходите.

– Я? Это вам нужно уходить, причем как можно скорее.

Мурта оглянулся на дверь, но за ней пока было тихо.

– Нет уж, пойду я, – твердо сказала я и протянула руку за ключами. – Только вздумайте, что случится, если увидят, что вы шляетесь по тюрьме со связкой ключей, а караульный валяется на полу, как дохлая рыба? Мы же оба пропадем; ведь я должна была позвать на помощь, верно?

Я вырвала у него из рук связку и с трудом запихнула ее в карман. Мурта, продолжая сомневаться, встал в полный рост.

– А если вас схватят? – спросил он.

– Я упаду в обморок, – уверенно заявила я. – А когда я очнусь, то сообщу, что увидела, как вы убиваете солдата, в ужасе побежала сама не зная куда, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, и заблудилась.

– Ну ладно, возможно, сойдет, – согласился Мурта, отправился к дверям, но вновь остановился. – Так, а зачем мне было… А! Ограбление!

Он бросился к столу и стал выдвигать ящики один за другим и сваливать их содержимое – вещи и документы – прямо на пол.

Только после этого он наконец открыл дверь и с опаской выглянул. Коридор был пуст.

– Я пойду первым, – проговорил Мурта. – Если кого-то встречу, уберу с дороги. Считайте до тридцати, затем идите. Мы будем вас ждать к северу от тюрьмы в лесу.

Он было растворил дверь, но тут же повернулся и сказал мне:

– Если вас обнаружат, не забудьте выбросить ключи.

Ответить я не успела – Мурта, словно угорь, скользнул в коридор, двигаясь тихо, беззвучно, как тень.

Когда я добралась до западного крыла, блуждая по коридорам и переходам старого замка и с опаской высовывая голову из-за углов и хоронясь за колоннами, казалось, миновала вечность. Мне попался всего один солдат, но я сумела не столкнуться с ним: спряталась за углом и крепко прижалась к стене.

Попав к цели своего путешествия, я отбросила последние сомнения: это было нужное мне место. В коридор выходили три высокие двери, в каждой из которых имелось небольшое зарешеченное окошко, но разглядеть через него то, что творилось в камере, было практически невозможно.

Наобум я выбрала среднюю камеру. Ключи на кольце были без бирок, но различного размера. Я нашла три самых больших и стала перебирать в поисках подходящего Конечно же, подошел самый последний. Наконец замок щелкнул и открылся, я выдохнула, обтерла о платье взмокшие ладони и открыла дверь в камеру.

Быстро, как безумная, я пробиралась сквозь скопище смердевших мужских тел, наступая на руки и на ноги тем, кто лежал, и толкая тех, кто стоял, если они уступали мне путь слишком медленно и тем ввергали меня в неистовство. В конце концов заключенные поверили в то, что я появилась: спавшие на грязном полу привставали и садились, в камере раздался неразборчивый гул голосов. Некоторые узники оказались прикованы к стене и гремели и позвякивали в темноте цепями. Я схватила за руку за одного из тех, кто был на ногах – горца в рваном желто-зеленом тартане. Рука у него была тощая, одни кожа да кости – тюремщики-англичане очевидным образом экономили на питании заключенных.

– Джеймс Фрэзер! Высокий, рыжий. Он здесь, в этой камере? Где он?

Горец спешил к выходу следом за теми, кто не был прикован, но тем не менее остановился и посмотрел на меня. Обитатели камеры быстро сообразили, что происходит, и теперь выходили прочь почти неслышно, с еле слышными шорохами и шепотом.

– Кто? Фрэзер? Его увели этим утром.

Мужчина стряхнул мою руку со своей, но я схватилась за его пояс и не давала уйти.

– Куда увели? Кто его забрал?

– Куда – не знаю, а увел его капитан Рэндолл, гадюка остромордая.

Нетерпеливо рванувшись, он отцепился от меня и был таков.

Рэндолл. На какой-то миг я застыла недвижимо, не обращая внимания на толчки; вокруг меня торопились к выходу узники, глухие к воплям закованных в цепи. Но довольно скоро я вышла из транса и попыталась проанализировать ситуацию. Джорди следил за тюрьмой с раннего утра. Из нее никто не выходил, кроме подручных с кухни, которые отправились за припасами. Следовательно, оба они продолжают пребывать где-то внутри, поблизости от меня.

Рэндолл носит чин капитана, в гарнизоне над ним стоит только сэр Флэтчер. Значит, у него есть возможность устроить себе такое помещение, где он может без лишних глаз и ушей пытать заключенных.

А он их, конечно же, пытал. Тот человек, с которым я столкнулась в Форт-Уильяме, имел природу кота. Он не мог не поиграть с мышкой, попавшей к нему в лапы, так же как изменить свой рост или цвет глаз.