Чужие

Это мне знакомо, подумала Рипли. Все тем же успокаивающим тоном она попыталась утешить девочку:

– У всех бывают плохие сны, Ньют.

Девочка забралась поглубже под одеяло.

– Но не такие, как у меня.

Не ручайся за это, малышка, подумала Рипли, а вслух сказала:

– Могу поспорить, у Кейси страшных снов не бывает. – Она взяла куклу из рук девочки и нарочито внимательно стала ее рассматривать. – Так я и думала: не вижу ничего плохого. Слушай, попробуй стать такой же, как Кейси. Притворись, что у тебя здесь ничего нет. – Рипли прикоснулась ко лбу девочки.

– Ты хочешь сказать, мне надо сделать так, как будто у меня пустая голова? – улыбнулась Ньют.

– Да, совсем пустая. Как у Кейси. – Рипли провела ладонью по лицу девочки, убрала упавшую на лоб прядь. – Могу на что хочешь поспорить, если ты так сделаешь, будешь спать спокойно и не увидишь ни одного страшного сна.

Рипли закрыла немигающие глаза куклы и отдала ее хозяйке. Ньют взяла Кейси и закатила глаза, как бы говоря: «Не рассказывайте мне эти детские сказки. Мне уже целых шесть лет.»

– Рипли, ну как ты не понимаешь, она не видит страшных снов, потому что она просто кусок пластмассы.

– Ах, так. Прости меня, Ньют. Тогда, может быть, тебе удастся притвориться, что ты тоже сделана из пластмассы?

Девочка почти улыбнулась. Но только почти.

– Я попробую.

– Умница. Может, я тоже попробую.

Ньют прижала голову Кейси к своему плечу и задумалась.

– Мама всегда говорила, что на свете не бывает никаких чудовищ. Настоящих чудовищ. А они очень даже бывают.

Рипли гладила Ньют по головке, убирая светлые волосики с бледного лба.

– Да, бывают. Ты сама знаешь.

– И они такие же настоящие, как ты или я. Это вовсе не выдумки, и они приходят не из книжек. Они самые настоящие, совсем не такие, каких я раньше видела в кино. Почему взрослые обманывают детей, почему говорят неправду? – в голосе Ньют чувствовалась обида.

Рипли понимала, что этому ребенку не солжешь. Впрочем, у нее и не было ни малейшего желания обманывать Ньют. Девочка прошла через слишком тяжелые испытания, и теперь ее так просто не проведешь. Женщина инстинктивно чувствовала, что если она хоть раз обманет Ньют, то потеряет ее навсегда.

– Понимаешь, не все ребята такие сообразительные, как ты. Я хочу сказать, правда не всегда приятна. Если детям говорить правду, они могут испугаться, или взрослые подумают, что они испугались. Взрослые почти всегда недооценивают способность маленьких детей воспринимать правду и потому стараются облегчить им жизнь, приукрашивая ее.

– А вот эти чудовища. Правда, что одно такое росло в маме?

Рипли принялась старательно укрывать одеялом худенькое тельце.

– Не знаю, Ньют. Этого никто не знает. Я правду говорю. Думаю, что люди вообще никогда ничего не узнают.

Девочка на минуту задумалась, потом решила уточнить:

– Эти чудовища родятся, как дети? Как человеческие дети? Они ведь тоже растут внутри.

По спине Рипли пробежал холодок.

– Нет, не так, совсем не так. У людей все совсем по-другому. По-другому начинается, по-другому ребенок появляется на свет. У людей и мама и ребенок действуют вместе, помогают друг другу. А у чужих тварей…

– Понимаю, – прервала ее Ньют. – А у тебя были дети?

– Да. – Рипли подтянула одеяло к подбородку Ньют. – Только один ребенок. Девочка.

– А где она сейчас? Осталась на Земле?

– Нет. Ее уже нет.

– Значит, тоже умерла.

Ньют не спрашивала, а просто констатировала факт. Рипли задумчиво кивнула, пытаясь вспомнить маленькую девочку – крохотное чудо с падавшими на глаза темными кудряшками. Как и Ньют, как и почти все дети, она ни минуты не сидела на месте, очень любила играть. Потом Рипли вспомнила фотографию пожилой женщины. Ту фотографию она видела всего лишь раз в жизни. Девочку и пожилую женщину связывало время, которое для Рипли прошло в гиперсне. Отца ребенка она помнила еще хуже. Кем она была? Влюбленной девушкой, потерявшей способность здраво рассуждать. Потом были мгновения счастья, померкшие при первом столкновении с реальностью. Развод. Гиперсон. Время.

Рипли встала, принесла портативный обогреватель. Нельзя сказать, чтобы в операционной было неуютно, но добавить тепла не помешает, подумала она. Обогреватель был похож на обыкновенный пластиковый стержень, но стоило ей нажать кнопку «Включено», как он тихо зажужжал и засветился изнутри. Ожили нагревающие элементы, и потоки теплого воздуха сделали стерильную операционную более подходящей для жизни человека. Ньют сонно моргнула.

– Знаешь, Рипли, я вот что подумала, – сказала девочка. – Может, я смогу заменить ее. Твою дочь. Не на совсем, конечно, а так, на время. Давай попробуем? Даже если тебе не понравится – не страшно. Я все пойму. Не беда. Что ты думаешь?

Рипли пришлось собрать всю свою волю, все, что еще оставалось от ее прежнего самообладания, чтобы не разреветься на глазах у девочки. Она крепко обняла Ньют. Рипли понимала, что и она и девочка могут не дожить даже до рассвета, что, возможно, в последнюю страшную минуту ей самой придется направить импульсный карабин в белокурый затылок Ньют.