Чужие грехи

На слдующій же день Евгенія Александровна была вечеромъ «за просто» у баронессы и хозяйка настойчиво приглашала ее хать на другой день въ собраніе. Евгенія Александровна долго отговаривалась, но, наконецъ, согласилась. Не безъ замиранія въ сердц похала она съ баронессой въ то самое общество, гд многіе нсколько лтъ тому назадъ хорошо знали ее. Ей было немного жутко при мысли, что на нее устремится не одинъ десятокъ любопытныхъ глазъ, что при ея появленіи начнется шопотъ: «а, это Евгенія Александровна Хрюмина… Она ушла отъ мужа!.. Нтъ, онъ бросилъ ее!.. Говорятъ, она сошлась съ Олейниковымъ?» Она медленно поднималась по ярко освщенной лстниц съ скромно опущенными глазами. Вся въ черномъ, съ парой китайскихъ блдныхъ розъ въ волосахъ и на груди, съ роскошными блокурыми локонами, падавшими на шею, съ очень темными, почти черными бровями, съ легкимъ румянцемъ на щекахъ, она была очень эфектна. Когда она проходила по зал, кругомъ слышался шопотъ: одни спрашивали, кто эта незнакомка, другіе поясняли ея исторію. Въ собраніи вс сколько-нибудь выдающіяся по красот, по эфектности, по туалету женщины были на перечетъ и появленіе новой красавицы не могло пройдти незамченнымъ здсь, куда люди, не имющіе ничего общаго между собою, различные по положенію въ обществ, по воспитанію, по взглядамъ и убжденіямъ, съзжаются отъ скуки для картежной игры, для мимолетныхъ интрижекъ, для мимолетнаго развратца, для пошленькихъ связей. Клубъ — это облагороженный «Зимній садъ», «Palais de cristal», «Марцинкевичъ», «Эльдорадо», съ тою только разницею, что здсь къ танцамъ, пнію, музык, закускамъ и выпивкамъ прибавлена картежная игра да что тутъ является не одинъ наживающійся антрепренеръ, а нсколько заправителей, могущихъ наживаться, устроивъ дло своего выбора. Это своего рода биржа, арена для спекуляцій и сдлокъ. Здсь часто пробиваются въ «старшины» люди, желающіе поживиться общественными деньгами; здсь образуются союзы игроковъ, обдлывающихъ «очень чисто» свои нечистыя картежныя продлки; сюда вывозятся матерями дочери «на показъ» боле или мене выгоднымъ женихамъ; тутъ женщины и мужчины легкаго поведенія завязываютъ мимолетные романы, кончающіеся нердко полнымъ паденіемъ женщинъ, полнымъ разореніемъ мужчинъ. Въ этихъ залахъ, гд при начал «вечера» свжо и прохладно и гд къ концу «вечера» длается нестерпимо душно и жарко, гд ложится въ конц концовъ на все какой-то туманъ, пропитанный тяжелыми запахами человческаго пота, газа, дымящихся кушаній, табачнаго дыма, запахами, разносимыми повсюду этой движущейся безостановочно пестрой толпой, — здсь вы встртите на каждомъ шагу какія-то озабоченныя, чего то ищущія физіономіи, снующія въ поискахъ пары для танцевъ, партнера для картъ, какого-нибудь пріятеля для бесды за ужиномъ, наконецъ, кого-нибудь, кто бы накормилъ ужиномъ. Среди этой толпы вы встртите и чиновныхъ людей, и женщинъ порядочнаго круга, и какого-нибудь придворнаго истопника, и какую-нибудь «изъ этихъ дамъ» на столько низкаго полета, что сами мужчины стыдятся сознаться въ знакомств съ ними. Человку, попавшему въ эту пеструю массу случайно, безъ особенныхъ цлей, впервые, становится какъ то не по себ, тяжело, неловко, точно онъ здсь чужой, лишній среди какихъ-то заговорщиковъ, помогающихъ другъ другу устроить «хорошую» партію въ игорной комнат, извщающихъ одинъ другого, почему «она не пріхала» или что «она сегодня не прідетъ», хлопающихъ единодушно, съ какимъ то особенно дружескимъ и фамильярнымъ выраженіемъ лицъ, поднимая вверхъ руки, той или другой не умющей шагнуть по сцен любительниц, такъ какъ она «изъ ихъ кружка». И дйствительно, здсь цлая масса лицъ «свои». Ихъ вс знаютъ, имъ вс кланяются, про нихъ вс говорятъ: «Дарья Ивановна устраиваетъ благотворительный вечеръ, помогите раздать билеты». — «Опять тысьченку положитъ въ карманъ?» — «А Софья Андреевна опять сошлась съ Грузиновымъ!» — «Ну, значитъ, Дмитрій Петровичъ только любуется, какъ его супруга преуспваетъ». — «Да ему то что: Грузиновъ или Заревичъ, не все ли равно? Да кром того у него теперь амуры идутъ съ Лилевой». — «Нтъ, а каковъ Гурьевъ то: опять словили, какъ съ билетами плутовалъ». — «Дуракъ, въ столько лтъ не научится концы скрывать». Да, это все знакомые, близкіе люди, дйствующіе какимъ-то подавляющимъ образомъ на свжаго, на чужого человка, не научившагося еще обдлывать вмст съ ними длишки, пьянствовать въ ихъ кругу, хлопать ихъ кривляющимся на сцен любовницамъ, платить хорошія деньги за мста во время спектаклей, устраиваемыхъ «въ пользу бднаго семейства», «съ благотворительною цлью» ихъ гражданскими и законными женами, живущими на содержаніи у чужихъ мужей. Входя снова въ этотъ кругъ, Евгенія Александровна какъ будто робла: она нсколько отвыкла отъ этого общества. Какой-то пожилой, плотный и обрюзгшій господинъ, въ просторномъ фрак, съ моноклемъ въ глазу, съ холоднымъ и нсколько наглымъ взглядомъ, напоминавшимъ отчасти тупой и тусклый взглядъ быка, тяжелою и лнивою походкою подошелъ къ баронесс и фамильярно пожалъ ей руку, не длая поклона и смотря на нее въ упоръ.