Чужие грехи

Читая о геройскихъ похожденіяхъ Донъ-Кихота, слушая разсказы тетки о своихъ знаменитыхъ предкахъ, вспоминая порой о богатырскихъ подвигахъ сказочныхъ героевъ, о которыхъ такъ много разсказывала ему Софья, Евгеній задумывался о жизни и нердко, какъ-то невольно, вспоминалъ восклицаніе тетки: «Ну, теперь хоть отдохнемъ отъ этихъ людишекъ!» Отдохнемъ отъ людишекъ! Что хотла этимъ сказать тетка? Почему съ этими людишками тяжело жить? Мальчикъ задумывался надъ этими вопросами и передъ нимъ проходилъ цлый рядъ образовъ: мелочно-капризная мать, злобно-придирчивый отецъ, вчно сплетничавшая наемная прислуга въ дом родителей, «злючка» кузина Мари, поющая и причитающая «благородная дама» Перцова, вс т мелкія и жалкія личности, отъ которыхъ такъ или иначе страдалъ онъ, Евгеній. Да, это-то и есть людишки, не похожіе ни на Донъ-Кихота, ни на его сильныхъ предковъ, ни на твердую по характеру, внушающую уваженіе Олимпіаду Платоновну, ни на преданную Софью, ни на миссъ Ольдкопъ, которая держится такъ прямо и смотритъ такъ гордо, ни на появляющихся въ дом бабъ и мужиковъ, грубыхъ на видъ, но ласковыхъ и привтливыхъ на дл. Если кто здсь и былъ похожъ на этихъ людишекъ, такъ это матушка-попадья. Но почему-же она похожа на нихъ? «Это мелочная личность», «она вышла изъ того круга, гд часто выработываются такія личности», «она не воспитана и потому немудрено, что она такъ вульгарна», «мелочныя заботы и мелочные интересы хоть кого заставятъ измельчать», — эти фразы онъ сотни разъ слышалъ въ своемъ кружк про матушку-попадью и сталъ приходить къ заключенію, что жизнь въ дом тетки сложилась именно такъ, чтобы въ ней не выработывались «людишки».

Что-же это была за жизнь? Чмъ отличалась она отъ жизни въ дом его родителей?

О, разв можно было сравнивать эти широкія, высокія, какъ бы величавыя комнаты съ маленькими комнатками квартиры его отца, гд черезъ тоненькія стны было слышно каждое слово въ сосдней комнат, такъ что слуги знали, что говорятъ господа, и потому сплетничали объ этомъ; гд постоянно передъ обдомъ разносился повсюду запахъ изъ кухни, что всегда приводило въ бшенство его отца и причиняло головныя боли его матери, гд не смолкали грохотъ отъ прозжающихъ экипажей, звуки разбитаго фортепьяно сосднихъ жильцовъ, топотъ чьихъ-то ногъ надъ потолкомъ и слышались поминутно звонки въ прихожей, споры въ кухн, стукъ падающихъ со спины дворника на полъ дровъ, что опять-таки раздражало его отца, говорившаго, что въ дом нтъ ни днемъ, ни ночью покоя. Мальчикъ вспоминалъ, какъ въ ихъ петербургской квартир нердко начинались сцены изъ-за того, что во время обда въ столовой слышался звонъ разбитой въ кухн посуды, или изъ-за того, что отецъ слышалъ въ кухн громкіе, пронзительные голоса пришедшихъ къ кухарк гостей и начиналъ кричать, что его домъ превращаютъ въ кабакъ. Сотни подобныхъ сценъ проходили въ голов мальчика и онъ понималъ, какая пропасть лежитъ между тою жизнью и его теперешнею жизнью: здсь было такъ тихо, такъ покойно, такъ чинно. Можетъ быть, въ кухн и пахло гарью, но этого никто не зналъ; можетъ быть, въ кухн и били посуду, но этого никто не слышалъ; можетъ быть, въ кухн и шумли гости повара, но ихъ никто не видлъ. Здсь слуги тоже, вроятно, говорили про господъ, но они не смли говорить этого при господскихъ дтяхъ; господа же здсь не вмшивались вовсе въ дла, въ бытъ, въ разговоры слугъ и не придирались къ нимъ за мелочи, за разбитый стаканъ, за какую-нибудь неловкость; наконецъ, и этихъ разбитыхъ стакановъ здсь было какъ-будто меньше и эти неловкости какъ-будто совершались рже. Дло въ томъ, что здсь у каждаго было свое дло, для каждаго дла былъ опредленъ часъ, для каждаго дла были свои правила: буфетчикъ, поваръ, кучеръ, лакей, прачка, вс, вс здсь длали только свое дло и знали, что прачк не придется стирать пять разъ въ мсяцъ, когда стирка производилась только дважды въ мсяцъ, что повару не придется готовить завтракъ къ двнадцати часамъ, когда завтракали только въ часъ, что буфетчика никуда не ушлютъ во время обда, когда онъ долженъ служить за столомъ. Эта точность исключала всякую суетливость, всякія замшательства. Люди, привыкшіе къ своему длу, исполняли его, какъ машины, точно, ровно, спокойно.