…И в центре города был поставлен памятный знак жертвам, буквально формулирую, «жертвам трагических событий 1921 года». То есть даже не было слова «восстание», не было слова «красным-белым». Просто «жертвам». Геннадий Петрович Вострецов сделал прекрасный совершенно памятник, образ этого ворона, многозначный образ у него получился. <…> На месте этого ворона 10 лет назад был другой знак. Он был более нейтральный — с той же формулировкой, правда, но более нейтральный: две стелы, объединенные черной полосой, белое и красное. И я даже обращал внимание, начинаешь говорить: «А что, у нас есть такой знак?» То есть люди его не замечали. Орла-то сразу все заметили[468]
.6.
Общим фоном отношения к теме восстания является преобладание установок на забвение, а не на вспоминание. Вот одно из объяснений такого забвения: «Остались в основном женщины, которые остерегались уже своих детей как-то лишним разговорам подвергать. Я говорю, что заткнули рот целому поколению, и не одному»[469].Более радикально высказался на тему забвения ишимский блогер, о чем нам рассказал наш эксперт:
Еще, конечно, у нас тут, когда еще шли процессы обсуждения, в том числе, памятников, возникла дискуссия с одним местным блогером. <…> Ну, он перегибает палку тоже в другую сторону. И для него эта тема [19]21 года тоже очень болезненная: «вот, мой дед этих всех стрелял, а там этот памятник стоит, вот, что вы вносите разделение в общество, вот до сих пор люди по деревням помнят, что этот того-то стрелял, убивал, а вы тут ставите. Надо забыть это все! Забыть!»[470]
Правнучка коммунаров коммуны «Искра» (с. Клепиково) жаловалась, что:
Но встречаются и люди, выступающие за необходимость передавать память.