Cинкогнита

Рецепция фильма

Премьера «Патерсона» состоялась на Каннском фестивале (2016). Фильм был номинирован на ряд призов (в том числе каннский Palme d’Or, Gotham Awards, National Society of Film Critics), но получил в итоге не так много премий. Впервые в истории награды посмертно был присужден альтернативный приз Каннского фестиваля «Palm Dog Award» за роль бульдога. Вне Канн были получены две награды, доставшиеся Адаму Драйверу.

Несмотря на позиционирование себя как анти-коммерческого проекта, при бюджете в 5 миллионов долларов, фильм все же собрал выручку в 10.8 миллионов. Критики отнеслись к фильму благосклонно. Например. Манола Даргис, ведущая критикесса New York Times в 2016-м писала о нем, как о «медитативном потоке [превращения] слов в поэзию». Она назвала «Патерсон» «притворно-простым <…> фильмом о том, как искусство, творение и образы становятся словами (и наоборот)». Удачным ходом Даргис посчитала изображение портрета творца в несколько неожиданном амплуа — того, кто «рад тяжелому труду». В свою очередь, Питер Трэверс в рецензии для Rolling Stone (2016) отмечает происходящую в фильме жанровую метаморфозу: «превращение невыразительной комедии о поэте-водителе автобуса из Нью-Джерси в тихое празднование жизни обычных людей». Отмечается и игра Адама Драйвера, которая, как предполагал Трэверс, вряд ли будет обласкана премиями, ведь «его незабываемо впечатляющий образ показывает настолько сильное вживание в роль и лиризм, что это и вовсе не похоже на игру». В более поздней рецензии для The Bubble (2018) поэт Соумаруп Муджумдар отмечает, как парадоксальным образом обсессия фильма на чувстве обыденного и гипер-реального сосуществует с ощущением «текучести, присущей снам».

В русскоязычной критике негативные рецензии встречаются чаще, по крайней мере, они больше бросаются в глаза, например, это отзыв Натальи Серебряковой для «Кольты» (2017). В нем она критикует Джармуша за «преобладание формы над содержанием». Серебрякова прочитывает фильм не через ясную, прозрачную радость, пропитывающую простой быт Патерсона, а видит, как «хоррор экзистенциальной тоски» и «трагедию отсутствия реальной близости». В своем анализе рецензентка ссылается на просвечивающие ностальгические и ретроградные настроения «исписывающегося» режиссера. На другом полюсе спектра мнений — рецензия Антона Долина, которая занимает особое место в русскоязычной критике, учитывая, что автор впоследствии издал книгу, посвященную стилю Джармуша. Долин (признан в РФ СМИ-иноагентом) гораздо более благосклонен к авторскому жесту отказа от остросюжетности. Он пишет: «Джармуш именно для того погружает свой фильм в рутину (так было не всегда: например, предыдущая его картина рассказывала о вампирах, а перед этим — о наемном убийце), чтобы показать, как „из такого сора“ вырастает поэзия». Занятно, что этой цитатой Анны Ахматовой критик сознательно приближает американо-литературный фильм к контексту русской поэзии. Защищая «Патерсона», Долин (признан в РФ СМИ-иноагентом) манифестирует его универсальность, достигаемую во многом благодаря погружению в быт. Долин (признан в РФ СМИ-иноагентом) отмечает интертекстуальную текстуру фильма, которая провоцирует новые связи. При этом, по словам критика, «Патерсон» остается «своеобразной энциклопедией американской поэзии, отсылки к которой разбросаны повсюду». Обосновывает Долин (признан в РФ СМИ-иноагентом) и непризнание фильма на крупных фестивалях: «в США гениев независимого кино на „Оскарах“ традиционно игнорируют. Слабый шанс получить номинацию был только у Адама Драйвера, но и он не оправдался. Если где-то „Патерсон“ и мог заслужить главный приз, то исключительно в Каннах, но жюри рассудило иначе».

Примером еще одной условно-негативной, или, во всяком случае, не хвалебной рецензии является статья Василия Степанова в журнале «Сеанс» (2017). Степанов также подробно анализирует внутренние связи в фильме, очевидные отсылки к другим работам режиссера. Критик считает, что с их помощью Джармуш создает некоторый универсум собственного мира. Но при этом Степанов не рассматривает интертекстуальность «Патерсона» как его сильную сторону. Он склонен считать, что поэтичность фильма считывается как унылое поражение перед визуальной стихией, подчинение медиуму кино. В этой ситуации главному герою «нечего противопоставить окутывающей его ласковой визуальной стихии нового времени. Только буковки, но они мертвы и больше ничего не значат». Если рассматривать фильм в таком ракурсе, то его можно увидеть как провальную попытку адаптации, отказавшейся от самой себя и сошедшей на нет.