converted file d54bcb3d

состояло   из   желе.   Когда   он   снова   принял   вертикальное   положение,   стало   ясно,   что   он,   как

минимум, на голову выше, чем был… красивое лицо вытянулось, превращаясь в костяную маску,

руки удлинились и стали значительно толще, пальцы склеились в одно целое, сгиб между локтем и

направленной   вниз   кистью   покрылся   острыми   шипами   и   стал   походить   на   —   пока   лишь

намеченную — клешню…

— Да ты вообще, я смотрю, не слишком понятлив, — сказал Эдвин. — Вряд ли Скеггель

сможет внятно объяснить тебе свои мотивы, но давай попробую я. У всякого демона имеется

чувство собственности, и наши общий друг Дэвид, просидев со Скеггелем в одном классе целый

год, в каком-то смысле этой собственностью стал… как и все мы — я, Джейгали, Лейкарн… гм…

Орэлья…

«Особенно Орэлья», — мимоходом подумал Дэвид.

— И что? — сказал Кантор. — Мы с ним в одной группе занимаемся боевкой.

— Ну тогда. — Лицо Эдвина приобрело таинственный вид. — Может, тогда… ты ему

просто не нравишься?.. — Послышался смех, на этот раз — со стороны тех, кто стоял за спиной

Дэвида. — Может, ты моешься не так часто?..

—   Эдвин-Эдвин…   —   Кен   Рейз   с   грустью   покачал   головой.   —   Тебе   меня   не

спровоцировать,  даже  не  пытайся,  а  сам  ты не  станешь бросать мне  вызов.  Так  что  давай не

будем…

— Так значит, ты признаешь, что слабее? — с широкой ухмылкой перебил его Эдвин.

— Я признаю, что по боевым дисциплинам ты пока опережаешь меня на целый курс, —

парировал Кантор. — Но если очень хочешь подраться, я в любой момент могу вызвать кого-

нибудь из своих родственников…

— Ну да, прячься за их спинами, трусишка!.. — Эдвин уже откровенно издевался над ним.

— Если ты хочешь войны, ты ее получишь. — Кантор сохранял спокойствие. — Только

нужна ли она тебе? Подумай.

— Подумай сам: нужна ли она  тебе из-за такого… пустяка?

— Честь — это не пустяк, Эдвин, совсем нет. Этот безродный вонючий чужак прилюдно

оскорбил меня, мою семью. Я просто не могу закрыть на это глаза. На остальных мне плевать, кем

бы ни были их папы и мамы, а также бабушки и дедушки… даже с этим, — Кантор показал на

полупревратившегося Скеггеля, — мы разберемся… он не так давно вылез из своей Преисподней

и  еще   не   знает,   как   мы  в   Хеллаэне   умеем   укрощать   демонов.   Да,   мне   плевать   на   всех,   и  на

горожанок с высокопоставленными папами — в первую очередь. Но ты, Эдвин… тебя я уважаю. Я

правда не хочу начинать все это дерьмо, — голос Кантора стал проникновенным, искренним, —

разгребать ведь будем столетиями, кому это нужно?.. Пойми, ты сейчас стоишь не на той стороне.

Ты   происходишь   из   древней,   уважаемой   семьи,   мы   даже   с   тобой   отдаленные   родственники,

знаешь?..

— Очень отдаленные.

— Все равно. Наши семьи всегда жили в мире. Ты готов перечеркнуть все это?.. Ради

кого?..   Ради   вот   этой   мрази,   —   указательный   палец   Кантора   повернулся   в   сторону   Дэвида

Брендома, — которая не знает своего места и не умеет следить за своим языком?

—   Он   мой   друг,   —   просто   ответил   Эдвин.   Больше   всех   эта   реплика   удивила   самого

Дэвида. — И будь любезен… подбирай выражения, когда говоришь о моих друзьях.

— Твой друг?! — не веря своим ушам, переспросил Кантор. — С каких пор ты дружишь с

рабами? Не позорь себя…

— Я не раб, — сквозь зубы процедил землянин. — Я свободнее тебя… ублюдок.

— Слышал?  —  По-прежнему  глядя  на  Эдвина,  Кантор снова  показал  на  Брендома.  —

Слышал, что он сказал? Пусть он хоть десять раз тебе друг — хотя меня это и удивляет — но если

он свободен, ему и отвечать за свои слова.  Ему, а не тебе!

—   Дэвид,   —   тихо   произнес   Эдвин,   повернувшись   к   землянину.   —   Присягни   мне.

Немедленно.

— Нет.

— Дурак! — Эдвин со свистом вдохнул воздух сквозь сжатые зубы. Очевидная глупость

чужака не столько удивила, сколько разозлила его. — Это не позор для тебя, а честь! Вассал — не

слуга, он так же свободен, как и его господин, и обязанности, принимаемые им во время присяги,

не принижают его, а…

— Я знаю, — остановил Дэвид кен Гержета. — Но все равно — нет.

И,   не   давай   Эдвину   сказать   больше   ни   слова,   Дэвид   отстранился   от   него   и   громко

обратился к Кантору:

— Я читал «Дуэльный кодекс», и знаю, что ты при всем желании не можешь вызвать меня,

не выставив себя на посмешище… впрочем, сегодня ты и так стал посмешищем — хотя пока,

может быть, еще этого не понимаешь… Так вот: пусть ты не можешь вызвать меня, но я тебя —

могу. — Он вытащил из-за пояса пару кожаных перчаток (незаменимая вещь, если ты каждый

день занимаешься фехтованием) и бросил одну из них под ноги Кантору.

— Вот мой залог.

По крайней мере, согласно «Дуэльному кодексу», действовать надлежало именно так…

Дэвид только надеялся, что ничего не забыл и не перепутал.

Кантор   несколько   секунд   молчал   и   не   двигался   с   места.   Он   оказался   в   неудобном

положении.   Он   мог   убить   Дэвида,   как   убивают   животное   —   для   его   родного   мира   в   таком