CoverUP

Несмотря на то, что Мара не верила в значение счастливых и несчастливых чисел, она несколько раз прокляла себя, что взяла билет именно в этот вагон, и несколько раз сама себе сказала спасибо. Привычная дорога превращалась во что-то совершенно необычное. Был привычный прощальный поцелуй мужа на перроне, а потом, на всякий случай, ещё и в купе, привычная верхняя полка, на которой Мара привычно расположилась в надежде замечательно выспаться. И совершенно неожиданная практически бессонная ночь.

А ведь она сначала обрадовалась, что в плацкартном купе с ней едет нормальная семья с четырнадцатилетним подростком. Это значит, никаких орущих младенцев и выносящих мозг своими разговорами стариков, никаких алкашей и веселых студенческих компаний с гитарой. Все складывалось, на первый взгляд, как нельзя лучше. Поняла, что попала, она чуть позже, ночью. Нет, семья из трех человек не делала ничего плохого. Просто она все время что-то делала. Эти люди ели, пили пиво, бегали почему-то все вместе в туалет и обратно, выскакивали даже на очень коротких остановках на перрон… И при этом непрестанно говорили. Говорили. Говорили. Это были монологи, диалоги, хоровые выступления, когда никто никого не слушает, и каждый вещает, что ему в этот момент кажется особенно важным. Вечером, ближе к ночи, ночью….

В замкнутом пространстве это становилось невыносимо. Периодически Мара доставала телефон и смотрела на часы. Два часа ночи. Три. Четыре…. Уже утра? Пять? Пытка продолжалась. Когда в окно стал пробиваться рванный бессонницей рассвет, Мару охватило отчаянье. Но как это часто бывает в жизни, награда за терпение все-таки случилась. Когда занялся рассвет, семья деятельных деятелей вдруг подхватила свои многочисленные баулы и выскочила на одной из многочисленных полустаночков.

Кстати, здесь Мара с её великолепной женской и даже где-то метафизической интуицией могла бы насторожиться, потому что само по себе это обстоятельство было довольно странным. Дело в том, что поезд «Москва — Адлер» в это время года славится тем, что набивается под завязку на станции отправления и до Туапсе утрамбовывается уже имеющимся контентом, не подразумевая новых вводных. Никто не входит и не выходит от Москвы до Туапсе. Кроме, по-семейному шебутных попутчиков Мары.

Мара наконец-то с наслаждением погрузилась в сон, а когда открыла глаза, дело явно шло уже к полудню. Среднерусский ландшафт неуловимо менялся на южный. Тот самый момент, когда вдруг среди скромных тополей, березок и не очень скромных елей, начинают мелькать тополя пирамидальные. Сначала изредка, затем все чаще и чаще, становясь привычным. Постепенно в этот пейзаж добавляются кипарисы. Кроны деревьев становятся все гуще и распластаннее, воздух приобретает ту звенящую чистую прозрачность, которая предвещает уже близость моря.

Мара полюбовалась этим изменяющимся пейзажем еще припухшими от сна глазами, затем взгляд её упал вниз, и на месте деятельной семьи деятелей она увидела удивительно тихую парочку.

Хотя, впрочем, даже первого, полусонного взгляда было достаточно, чтобы понять: мужчина и женщина явно не вместе.

Потому что женщина была самой настоящей Снежной Королевой, одинокой и высокомерной. На всю жизнь. Когда-то, ещё до первого кризиса у Мары было небольшое брачное агентство, и она научилась с первого взгляда, с заглавного слова и даже буквы определять: выйдет женщина замуж или ей не стоит и пытаться.

Женщины, по Мариной классификации, при всем своем многообразии, делились лишь на теплых и холодных. К теплым хотелось прижаться, от холодных — бежать. Вот, собственно, и весь секрет.

Ледяная кукла, которая сидела сейчас на нижней полке, напротив Мары, была холодна настолько, что в душном, июльском плацкартном вагоне поезда «Москва — Адлер», образно говоря, окна покрылись инеем. Парень, опустивший глаза в гаджет, тоже изо всех сил старался казаться невидимкой. Никто из новых пассажиров не жаждал общения, и это просто висело в воздухе.

До тех пор, пока не появился веселый рыжий Даня.

— О, — сказал он, и каждая его веснушка засияла от удовольствия. — Какая замечательная компания. Я — Даня.

Он протянул руку парню, до сих пор не отрывающего взгляда от своего гаджета. Парень посмотрел на солнечного пришельца, на его руку, по которой, перекрывая конопушки, весело бежала задорная, почему-то раскрашенная во все цвета радуги, тату-змея, и вдруг неожиданно улыбнулся. Сложно было не улыбнуться в ответ на радость, сияющую на этом белом лице, по которому золотым дождем разметало аккуратные веснушки.

— Привет. Я — Ринат.

Он осторожно пожал протянутую ему руку.

— Ева, — буркнула сердито ледяная кукла, которая явно не очень хотела знакомиться, но деваться ей из вагона номер тринадцать было некуда.

Мара свесилась с верхней полки и улыбнулась всем сразу. Поездка внезапно перестала быть настолько утомительной, какой казалась накануне. Даня посмотрел на неё с любопытством: