Critical Strike

– Знаешь, пап, я вот думаю: что изменится? Вон, на тринадцатое Саэйму хотели распустить. Сейчас магистра земледелия хотят отставить от дел. Но вот ушла бы Саэйма, уйдет, допустим, магистр Розе – и что? Проблемы-то останутся – и кредитный пузырь, и отсутствие финансовой энергии… Сдается мне, надо действовать по-другому.

– Как еще – по-другому?! Духи решают, что со страной делать! Если они неправильно решают, то надо других духов – все просто!

– А ты померь своими масштабами. Если у тебя урожай в огороде в этом году плохой будет, ты что – огородника попросишь убраться и нового позовешь?

Отец помолчал.

– Если так, надо умаслить его. Тотем поставить новый. Жертву принести азотными удобрениями. Но он же просто так, сдуру, не станет урожай губить, он же свой дух, Степ. Тут совсем другой случай.

– Такой же тут случай. Представь, что огородник заболел тогда.

– Ну, раз так, надо помочь. Степ, у меня кредит кончается, блин! Слушай, все же поколдуй сегодня, если не лень, такое время…

– Да я уже порошок покупаю. Поколдую. Только думаю, надо ли?

Кажется, отец не услышал моих последних слов: в трубке шли гудки.

– Думаешь остановить? – спросил Александр. По тотему сообщили, что крестьяне выстроили машины в колонну на кольцевой дороге вокруг Риги и ехали на минимальной скорости. Придраться тут было не к чему, вели они себя абсолютно культурно, просто ехали медленно; движение по кольцевой было почти парализовано.

– Нет. Они не одержимы, это не как тринадцатого. Я думаю, мы им поможем.

– Как?

Порошок сбивался в комки, и я тряс банку, вертел ее, бил по крышке, как в бубен. Через несколько минут молочный порошок был готов к ритуалу.

– Мы будем усиливать их построения, – пояснил я и отодвинул в угол столик. Площадка для ритуала перед тотемом была готова. – Сейчас будем укреплять их кольцо.

Я высыпал на пол порошок, описав замкнутую окружность. Высыпал насколько можно медленно, равномерной тонкой полоской. Серафиму это понравилось: он пробежал по периметру круга и тявкнул. По тотему сообщили, что небольшой отряд крестьян в гражданских машинах был пропущен в центр. Полицейские-Хранители вначале не хотели их пропускать, но крестьяне пригрозили остановить движение по кольцевой окончательно, и им уступили. Делегация, двигавшаяся к Дворцу Магистров Латвии, тащила с собой гроб.

– Кипяток надо, – сказал я, изучая способ приготовления молока из порошка, описанный на этикетке. – Или теплой воды.

Серафим пробежал по кругу еще и еще раз, а потом запрыгнул ко мне на плечо. По тотему передали, что движение по Бривибас, главной улице Риги, практически остановлено. Александр принес стакан теплой воды, и я всыпал туда порошка. Стакан мы установили в центре круга.

– Мешай, пока не растворится, – попросил я Александра. – Сейчас еще крови добавим: они тащили какой-то гроб.

Серафим запищал и бросился на меня, когда я поднес нож к руке.

– Серафимка, не волнуйся. Просто пара капель.

А он не успокаивался, все пищал, кусался даже.

– Может, все-таки не надо? – спросил Александр. – Ты еще после камлания слабый, и вон Серафим, смотри, не одобряет.

– У Серафима на то личные мотивы. А сам я – в полном порядке. Шаман я в конце концов или нет?!

Нож скользнул по моей ладони, я сжал руку в кулак, и несколько багровых капель нырнули в молоко. Одна, вторая. Третья. Я отодвинул Александра от стакана, взял ложку и принялся мешать сам, болтать ею в молоке с утроенной силой. Серафим тихо наблюдал с дивана: обиделся.

– Крестьяне доставили к Дворцу Магистров Латвии гроб, – сообщил на латышском языке дух-вестник тотема.

Показывали кадры прямого эфира: на гробе лежала желтая искусственная роза. Крестьяне скорбели о раненом сельском хозяйстве.

С гроба сняли крышку.

– Три коровьих головы в гробу, – продолжал дух-вестник, – символизируют участь коров Латвии. Крестьяне больше не могут продавать молоко, и коров во избежание экономических убытков придется пускать под нож.

– Заменить молочное производство на мясное… – озадаченно пробормотал Александр и закурил сигарету. – Ритуал получился?

Ложка бренчала все громче и громче, наконец стакан не выдержал и лопнул, молоко хлестануло на пол. Я еле успел выскочить наружу; в следующее мгновение у нас в середине комнаты образовалось идеально круглое белое озеро с островками битого стекла.

– Получился, – ответил я. Руки немного дрожали, но я старался этого не показывать: я ведь крепкий, я могу нормально ритуал провести.

К вечеру магистр земледелия Розе объявил об отставке.

Точка сборки