Critical Strike

– Я никогда не выступал на концертах, – тихо ответил Боря. – Не хотел, чтобы кто-то из вас узнал…

– Так в этом же нет ничего плохого…

– Тсссс, – перебил меня Боря. – Не надо.

Я сделал несколько шагов и остановился. Боря снова начал играть у меня за спиной. Я залез в карман и достал кошелек.

Боря играл.

На автобус есть проездной, а дома – ползаначки на черный день, подумалось мне, и я вернулся и высыпал в футляр все деньги, какие у меня были с собой, все металлические и все бумажные.

Он ничего не сказал, лишь еще печальнее заплакал своей скрипкой. Ее звук стоял у меня в ушах, когда я вышел из перехода, и все то время, пока я ждал на остановке, у меня в ушах тихо мучался Боря, мой соплеменник и друг, человек, про которого я, возможно, никогда ничего не знал.

Автобус пришел быстро.

Маргарита растерянно взяла букет.

Не нравится?

Нет, просто мне никогда никто не дарил цветы, ответила она глазами. Спасибо.

Это еще не все, вот главная часть подарка!

Я протянул ей бубен, и она просияла. Я все-таки угадал.

Она поставила цветы в пол-литровый бокал из-под пива, положила бубен перед компьютером и плюхнулась на меня. Она сверху, значит, я главный.

– Я тоже тебе кое-что сегодня подарю, – сказала Марго.

Что?

Она сбросила балахон, потом стянула джинсы и трусики. Села на меня и чуть наклонилась вперед. Я подарю тебе себя, Степа.

Ты даже не представляешь, как угадала с подарком, Марго, – я потянулся к выключателю. Тяжелые бархатные шторы были задернуты и стало настолько темно, что я больше не видел ее лица, а она – моего, и говорить без слов мы уже не могли, а говорить словами не хотелось и не нужно было. Она стянула с меня свитер и провела языком по груди: давай наконец поговорим телами, мой шаман.

Телами мы говорили без устали всю ночь.

Откровения

– Это было дано при инициации, – рассказывала Марго, уткнувшись в мою грудь. – Люди не помнят обо мне. Когда я ухожу, их память затирает мои следы. Они придумывают что-то вместо меня или просто напрочь забывают. Я для них не существую.

– Почему тогда я тебя помню?

– Я говорю: люди. Ты – шаман. К шаманам это не относится.

Я затянулся сигаретой.

– Потому ты одинока?

– И поэтому тоже. Я не могу укорениться среди людей, даже работать нормально не могу. Только если заказы в Интернете, одноразовые подработки. Ты знаешь, я не люблю людей.

– Но почему именно я? Почему именно я один из всех шаманов?

Ты мне понравился, глупый, ответила она взглядом. Бесконечно нежный, теплый добрый взгляд.

А бабочка? Это тоже при инициации?

Неа, это врожденный дефект. Ну… Ну Степа. Нуу… Ты устанешь ее целовать или нет? Она легонько отталкивает меня рукой.

Неа, не устану. Я ее буду любить.

Дурачок.

– Я люблю тебя.

Марго чмокает меня в лоб.

Стоп.

Так, стоп.

– Что такое? – Она приподнялась и посмотрела на меня. Я отошел к окну, приоткрыл шторы. Солнце стояло уже довольно высоко, небо было голубое, на небе был радужный даль, и снег понемногу таял. Где-то далеко началась весна.

– Нина…

Как Нина может о тебе помнить?

Марго подняла брови: ты не знал?

Нет. Не знал.

– Она шаманка. Но ты ей не говори, она не любит об этом…

– Но как?!

– Ей при инициации было дано: никогда не быть шаманом. Она училась у твоего отца и когда-то была талантлива. Она бы нас обоих переплюнуть могла, если бы не такая неудачная инициация. Но так бывает.

– И меня бы переплюнула?

– Ты только не обижайся… Честно, не обижайся, Степ. Но ты очень слабый. Ты самый слабый из шаманов, каких я видела.

Я затушил сигарету, опустился на Марго и сжал ее теплое, мягкое тельце.

– Степ, я серьезно. Может, племя недопонимает, а отец твой не хочет говорить, но это ненормально – вырубаться после ритуала и после камлания седеть… Ты очень тяжело все это переносишь, мне за тебя страшно.

Маргарита снизу. Кто снизу – тот и главный. Я ослабил хватку и откатился чуть вбок. Да, я такой. Я слабый. Хочешь – найди шамана посильнее.

Дурачок ты. Вчера ночью девственности лишил, а теперь: найди другого шамана…

Я снова забрался на нее и подтянул одеяло. Хочешь еще раз?

Хочу – она сжала меня ногами.

– Тут у меня к тебе… к тебе… никаких претензий… нет… – сквозь стоны прошептала Марго.

Я закурил и опустил руку ей на плечо, чуть прижал к себе. Марго изучала мое тело; ей понравился пупок. Ласково провела по нему пальцем, лизнула.

– На нем рисунок такой, как лапка зверя. Как будто след.

Я улыбнулся.

– А это откуда?!

Марго подняла мою руку, повернула к ней настольную лампу. Длинный белый шрам от локтя до запястья, не до конца еще заживший. Да, я резал себе вены. Бывает.

– Зачем?

Я отвожу глаза, но Маргарита обнимает меня, тянет к себе. Расскажи.

Не хочу.

Я же тебе все рассказала. Так нечестно.

Ты вправду хочешь знать?

Да, хочу. Что это?

Это осень.