Crysis. Легион

Они — инструменты садовников, ножницы для подрезки кустов, тяпки, грабли, оставленные ржаветь в сарае. Тупейшие из садовых инструментов, запрограммированные шляться по саду, выпалывать сорняки и подстригать газоны в отсутствие хозяев. Наша планетка чересчур захолустна, чтобы тратить на нее настоящий разум. Здешние цефы отчасти разумны просто потому, что там, откуда они прибыли, даже стулья в определенной степени разумны, но им никто не читал «Искусство войны». Граблям и тяпкам курсы военного дела не читают. Оттого им пришлось учиться на ходу. Их тактика и оружие похожи на наши, поскольку основаны на наших. Мы — единственный образец для подражания, найденный их дешевыми, убогими обучающимися процессорами. Лемуру глупо надеяться победить садовников, но у него есть неплохой шанс выстоять против кучи ржавых пылесосов.

Жизнь? Органическая? Роджер, ты серьезно? Парень, даже мы делаем процессоры из мяса, мы еще в конце прошлого века научились прикручивать нейроны к машинам! С какой стати считать комки органики в экзоскелетах чем-то большим, чем роботы? С какой стати думать, что цефы — кто бы они на самом деле ни были — проводят хоть какое различие между мясом и железом? И то и другое для них — просто материалы для машин.

Скажу тебе, Роджер, положа руку на сердце: между тем и другим куда меньше различий, чем ты думаешь. Куда меньше.

Уж поверь мне.

***

Пока мы убираемся восвояси, Стрикланд обрисовывает состояние дел. По ней, Харгрив — целиком свихнувшийся извращенный придурок. Точнее, «полный безумец, считающий себя единственным разумным и компетентным человеком на планете». Но Голд прав: Харгрив знает про цефов больше любого другого хордового. История его знакомства с цефами началась куда раньше Лингшана, раньше Аризоны. Несомненно, Харгрив знал о цефах еще до того, как умыкнул их технику из сибирской таежной глухомани в 1908 году (кстати, это значит: Харгриву по меньшей мере сто тридцать лет — удивительно, что Бюро переписи населения упустило столь чудный факт… хотя, наверное, Харгрив давно запустил волосатую жирную лапу в это самое Бюро).

Стрикланд небрежно роняет слово «Тунгуска» — как будто я сразу все должен понять. Оказывается, это место, где рвануло в воздухе мегатонн пятнадцать, причем за многие десятилетия до того, как человечество научилось делать атомные бомбы. Две тысячи квадратных километров тайги повалило в момент. И никто толком не выяснил, что там было: то ли обломок кометы, то ли метеорит, то ли микросингулярность. Никто не нашел ничего определенного, потому что Джейкоб Харгрив и Карл Раш успели раньше и вывезли все ценное.

И долгие десятилетия после этого Харгрив держал взаперти огонь, украденный у богов, дул на его угли, опасные и непредсказуемые, терпеливо выжидая, пока наша технология разовьется до уровня, позволяющего расшифровать коды и разгадать загадки. Может, и не всегда терпеливо выжидал — кто знает, сколько наших хваленых революционных технологий на самом деле разработано нами, а не подсунуто исподтишка озабоченным мегаломаньяком с коробочкой краденых сокровищ.

Судя по событиям последней пары дней, подсунул он их все же слишком мало.

В общем, три года назад харгривовские инженеры вздумали сунуться на цефовский форпост в Южно-Китайском море. Задумка вышла боком: цефы пробудились, и отец Тары Стрикланд не вернулся домой. С тех пор Харгрив ожидал, пока аукнется на другом конце Земли. Готовился он уже сотню лет, предупрежден был за три года и заранее выпек план победы над иноземными пришельцами. Хозяева Стрикланд хотят узнать, что за план.

Я-то план знаю, своей шкурой узнал. Главное: выдрать меня из Н-2, как выдирают человека из собственной кожи, выкинуть ненужные части и втиснуться в остальное. Насчет последующего не уверен. Но Стрикланд уже пустила под откос главную часть, так что можно без особой опаски узнавать о частях второстепенных. Может, в процессе и мир удастся спасти.

Мы снова едем вверх. Грузовой лифт — платформа без стен, с решетчатым полом; тавровые балки, пучки тросов и кабелей, жирно-белые шлакоблоки уныло проплывают мимо, пока Стрикланд читает лекцию:

— Он спрятался на этаже, где центры управления и комнаты директоров. Сопротивление будет ожесточенным. Никому не удавалось увидеть Харгрива воочию, даже мне. Поверь, я пыталась изо всех сил — а я ведь глава его службы безопасности. Тебе придется прорываться.

Кажется, Тара не замечает мертвого сотрудника «Призмы», лежащего подле нас на платформе лифта. На дуло его М-12 наверчен приличный глушитель. Сотруднику он уже ни к чему, и я с удовольствием прикарманиваю находку.

Дернувшись, лифт останавливается на уровне, явно не приспособленном для жилья: повсюду ящики с амуницией, шкафы, этажерки. И над головой — еще одна крутящаяся желтая мигалка.

Ах да, не забудьте про камеры.