Cure Te Ipsum (СИ)

Лариса, что-то сопя себе под нос по-цыгански, пыталась в одной охапке унести все добытое из уазика. Из рук ее валились упаковки туалетной бумаги и одноразовой посуды.

— Ты просто здешний народ не знаешь, — грозно стрельнула она глазами по сторонам, — сопрут и не покаются. А еще врачи, интеллигенция. Ори! Бегом ко мне! Тащи все на склад, головой отвечаешь…

Ори безропотно таскал в шатер и по настоянию Лары прятал в дальний угол запасы мыла, стеариновых свечей, шампуня, пачки семян и все прочее многообразие дачных запасов. Лара спешно перебирала аптечные припасы, то и дело восклицая радостно при обнаружении находок вроде адреналина и глюкометра.

Саня, куда-то было исчезнувший, внезапно вернулся.

— Присмотришь тут, Максимыч? Ларка, бросай шмотьё, кое-что поинтереснее намечается.

— Что может быть интереснее…

— Получка. Да брось ты все, давай скорее со мной!

Медики удалились. Лариса не переставая бурчала что-то про вороватых гномов и подлых остроухих. Максимыч огляделся и не рискнул оставлять драгоценный уазик без присмотра. К нему уже несмело начали подтягиваться любопытные зеваки. Какой-то молодой гном попробовал ногтем шину, обошел машину, попинал колеса, почесал бороду со значительным видом и сплюнул.

— Говно работа, — с чувством превосходства сказал он, косясь на Максимыча, — я бы такой цельнолитой за неделю забацал. И без зазоров.

Максимыч заинтересовался.

— А сварку могёшь?

— Могём и сварку, — не растерялся гном.

— А припаять на тонкую проволоку?

— Могу. Да что там, показывай, что тебе надобно. Сработаем!

***

У самой помойки собрались почти все лекари. Саня, который силой оторвал Лару от обретенного богатства в виде багажа уазика, быстро пытался ввести ее в курс дела, насколько сам был осведомлен.

Кажется, при виде изрядной толпы переселенцев их коллеги задумались о том, откуда будут брать хлеб насущный, и организовали небольшую стачку с требованием выдать плату за работу немедленно. Инициатором, как поняла Лариса, выступило ЭБЦ, но судя по молчаливому присутствию эльфов, те натуральный обмен своего труда на спиртное тоже не одобряли. Шумная же толпа гномов бесчинствовала, как футбольные фанаты в худшие времена: несколько из них с непонятными целями вовсю расшатывали ни в чем не повинную кабинку эльфийского сортира.

— Золото! Золото за работу! Оплачиваемый световой день на поверхности! — раздавались голоса на всеобщем, но больше звучал все-таки кхуздульский мат. Несколько эльфийских целителей, вступившихся за достижение своей архитектурной мысли, выползли из-под толпы гномов чуть живыми и больше защищать хлипкую постройку не решились.

Внезапно на крышу взгромоздился плотный человек в видавшем виды кафтане и, простирая руки вдаль, возопил с трагическими нотами:

— Братья! Братья-целители! Доколе? Доколе мы будем терпеть?!

— Доколе?! — подхватили эсгаротские коллеги призыв своего друга.

— Доколе мы будем позволять издеваться над собой власть предержащим? Разве не их виной разрушен наш город и стоит пустой Гора? Разве не из-за них мы без крова над головой вынуждены обретаться теперь, надеясь лишь на милость соседей?

— Увы нам! — снова высказались люди.

— Разве можно в невыносимых условиях, — тут целитель-революционер обвел широким жестом помойку и собравшихся на ней, — вести борьбу за жизнь и здоровье наших храбрых воинов? Разве можно славить нашу блистательную победу?

— Нет!

— Потрясающее единодушие, — заметил вполголоса Саня, толкая Лару локтем, — как по писаному чешет, ты глянь.

— Подожди, что дальше будет, — шепнула она, присматриваясь к выступавшему энтузиасту, — сдается мне, весь надрыв лопнет, когда он провалится вниз прямо в очко, крыша там хлипкая.

— Скорее, из лагеря явится местная версия ОМОНа и похерит все собрание, — Саня кивнул через выгребные ямы в сторону воинских стоянок, где уже намечалось некоторое оживление в связи со стихийной стачкой.

Человек на крыше туалета продолжал декламировать, не сдаваясь даже налетевшему ветру:

— А теперь, когда жизни наших славных воинов вне опасности, когда Валар пролили свет своего милосердия… мы узнаём, что нам своими силами предстоит позаботиться о судьбах этих несчастных! — прямым жестом он указал на кибитки беженцев, сгрудившихся точно в центре между выгребными ямами, воинскими кострами и госпиталем, — разве не доля властителей — радеть за судьбы народа?

— Ну и чего надо-то тебе, человече?

И Саня с обреченным вздохом разглядел в центре круга прямо у деревянной кабинки маленькую фигурку своей бесстрашной подруги. Человек из Эсгарота не растерялся:

— Уважения к профессии?

— В чем оно должно быть выражено? — звонкий голос Лары перекрывал и шум ветра, и ропот толпы, — эй, коллеги! Чего хотим от жизни? Чего нам надо?

— Денег! Нормированного рабочего дня! — грянул дружный крик со всех сторон.

— Жилища! Законного вскрытия трупов! Свободы экспериментов! — посыпались предложения со стороны эсгаротских врачей.

— Золота! — не пытались оригинальничать гномы.

— Эля и закусить, — выбился из общего хора чей-то голосок, и все засмеялись.