Cure Te Ipsum (СИ)

Под прикрытием стола его левая рука вовсю шарила у меня под юбкой, а я сжимала колени, тщетно пытаясь соблюсти хотя бы отдаленное подобие приличий. Лицо Бофур держал, только уголки губ немного подрагивали от сдерживаемого смеха, и смешно топорщились усы.

Хочу на склад, на нашу с ним койку, заснуть в кольце его сильных рук, спрятаться в его бороду лицом. Хочу остаться в этой ночи навсегда, даже если всегда буду такой — немножко пьяной, не к месту отпускающей пошлости, непонятной чужестранкой. Такой я буду и там, на Земле. Хочу — и не могу — остаться. Никогда-никогда не забывать его милых карих глаз. И держать его руку до рассвета, до самого утра, до неизбежного окончания ночи…

Или до конца своей жизни?

***

Саня хорошо запомнил, что после брудершафта с Вишневским к нему пришла Линуэль с полным пакетом дурмана, а вот что там было дальше — это почему-то ускользало. Как он оказался с чемоданчиком экстренной помощи под длинным столом вместе с дежурными ЭБЦ — точно не знал.

— Ты чем его бил? Табуретом? Молотком? Бутылкой? — допытывался он с пристрастием у второго пострадавшего в спонтанном поединке — паренька с фингалом под глазом.

— Черенком от лопаты.

— Покажи. Он хоть не железный был?

— Дак нет его, сломался. Об голову-то. Они у них знаете, какие твердые.

— Потому что внутри мозга нет, кость одна, — хмыкнул дежурный эсгаротец, но под взглядом напарника-гнома смешался.

— В приёмку его — распорядился Саня и зевнул, — кто завтра дежурит? Перевязку чтоб не забыли.

— Мастер Саннэ, не переживайте, езжайте со спокойной душой…

Да, как Саня мог забыть — ведь с утра они уезжают. Конечно. Максимыч уже спрятал бензин подальше от уазика — чтобы выпившие свадебные гости не вздумали извести топливо. Эля собрала сумки. Лара… а вот с Ларой возникли сложности. С ней об отъезде опасно было заговаривать, а сделать вид, что ничего не происходит — невозможно.

«Ларка сильная, — пытался уговорить себя Саня, — она вытянет…». Как раз сейчас Лариса гуляла по залу и с натянутой улыбкой прощалась со своими многочисленными пациентами и пациентками. Гуляние подходило к завершающей стадии — оставались лишь самые стойкие, что сбивались в кучки и уютно беседовали о своем.

— Когда вернусь, поеду в автосервис, — размечтался Максимыч, — движок сделаю — зверь будет!

— Зверь?! — напряглись гномы.

— Да еще какой!

— Они зверем дракона звали, — вставил Саня, тесня Вишневского, который меланхолично наигрывал что-то на местном варианте лиры, — а я Игорьку позвоню, помнишь? У нас работал, сейчас пластический хирург в Нижнем Новгороде…

— А я салон красоты открою, — вступила Эля, переводя дух и уже автоматически щелкая собрание на телефон.

— А что это?

— Место, где всем подряд моют головы за деньги, — появилась Лара из темноты, и присутствующие гномы уставились на Элю:

— Бордель, что ли?

Бофур, Бомбур и Бифур одинаково нахмурились. Нори, напротив, заинтересованно посмотрел на Элю. Лира в руках Вишневского брякнула как-то совсем жалобно, эльф отсел от медсестры на расстояние вытянутой руки, потом, видимо, посчитав эту близость недостаточно безопасной, двинулся еще на полшага. Эля сверлила довольную Ларису злобным взглядом.

Саня прикусил губу, но смех вырвался все равно.

Ларка не пропадёт, в этом он был уверен.

***

Гулянка подошла к завершению. Последних жертв зеленого змия разносили еще державшиеся на ногах друзья и родственники, особо тяжелых и нетранспортабельных складировали на лавках вдоль стен — насколько я могла видеть, на одной из них, завернувшись в драное одеяло, сиротливо прикорнул Леголас Трандуилион бок о бок с Бардом Лучником.

За его величеством Дубощитом пришла верная Дари, и ей я обрадовалась — из всех только с ней не виделась и не успела попрощаться. Мне было ей что сказать.

Она, завидев меня, осторожно шагнула вперед, как будто надеясь прикрыть собой открывшийся мне вид на полубессознательного узбада Эребора. Поздно, Дари. Эля подсуетилась и сфотографировала его со всех ракурсов, я знаю: Торин, задирающий синюю рубаху и бьющийся по пояс обнаженным на топорах, Торин и Даин, орущие вместе под музыку из магнитолы. И, наконец, финал: Торин, икающий на скамье и почесывающий волосатое брюхо пластиковой вилкой.

Дари, увидев эту картину, покачала головой и прикрыла гнома его же плащом.

Я протянула ей последний пакет с беладонной. Интересно, насколько правдива клятва Вишневского? Будет ли он вправду присылать Торину Дубощиту его столь необходимые лекарства, или забьет, и через полгодика-год у подгорного короля опять приключится рецидив и поедет крыша?

Дари слабо улыбнулась. Какое-то время мы, словно посвященные в общую тайну, смотрели друг на друга заговорщицки над почти бездыханном телом ее супруга — упомянутого психа-рецидивиста. Ровно до того времени, пока он смачно не рыгнул и не издал какой-то стон.

— Дари… масечка моя… у нас там, — кхуздул, неразборчиво и непонятно, но точно прозвучало слово «рассол».

— Поможете? — обреченно всплеснула руками супруга узбада.