Cure Te Ipsum (СИ)

В молчании прошествовали к пожилой пациентке. На кухне гремело радио, в комнате — телевизор. Бабушка была хорошо знакома медикам, они выезжали к ней не реже раза в неделю.

— Вы бы криминал-то на ночь не смотрели, — привычно начал Саня, удивляясь, как язык сам произносит нужные заготовленные фразы, — ручку вот сюда. Лара, тонометр.

— Да Яночка моя тоже говорит: бабуль, выброси ты ентот телевизор, давай я тебе лучше интарнет проведу. Куда мне, старой. Вот и дед телевидению не особо ценит. Радио любит. А я привыкла. Да ты угощайси, там еще конфеты есть…

Она продолжала свой монолог. Саня бездумно созерцал привычную обстановку дома, отмечая последовательность действий Лары. Две минуты — тонометр. Минута — ласковые упреки любительнице криминальных новостей на ночь. Три минуты — иньекция литической смеси «от давления», которая, в принципе, была не обязательна, но приводила бабушку в значительно более бодрое состояние духа.

Получив привычные благодарности, бригада молча вышла в ночь. Уазик был на месте. Максимыч тоже.

— Я домой, — высказалась Эля первая, — я сейчас полсундука золота отдам за возможность увидеть унитаз и газовую колонку.

Максимыч хмыкнул:

— Не жила ты, девочка, в наше время.

— Лара, ты на дачу? — обеспокоенно потряс подругу за плечо Саня. Молчаливая Лариса с опозданием кивнула, пряча глаза.

Усталость, казалось, ждала их на пороге родного мира. Стоило Сане войти домой — прижать Барсика к груди, потискать мурчащее существо, насыпать ему миску корма — и он едва нашел в себе силы доползти до дивана, где моментально отрубился.

***

Следующие две недели я провела, с трудом осознавая реальность.

Я окончательно пала на дно депрессии. Взяла отпуск за свой счет. Слушала попсу и хуже — читала всякую ерунду на бабских форумах, часами смотрела с балкона в темноту, почти бросила курить — любимые сигареты совершенно потеряли вкус. Запах земного табака напоминал только о том, другом, который мне не суждено было вдохнуть… горьковатый, древесно-пряный…

Пересмотрела три сериала про любовь. Рыдала часами, отключила звонок на телефоне, чуть не покрасилась в рыжий (затея была обречена заранее, так что вовремя остановилась). Молчу о том припадке безумия, во время которого я вдруг решила затеять ремонт в ванной и начала с того, что вырвала раковину из труб и залила в итоге весь пол. Кое-как скрутила в итоге трубы, но разборки с соседями снизу продлились до выходных.

Эля добросовестно выполняла функции социального работника-садиста: прислала мне несколько гигабайт средиземных фотографий, снабдив их поясняющими комментариями, от щедрот поделилась какими-то гномьими побрякушками, в довершение всего посоветовала книжку в стиле «помоги себе сам». Открыв ее и прочитав первую строчку «Как много значит в жизни человека любовь! Найдя ее, мы обретаем счастье. Но что делать, если…» — выкинула в окно.

Все было, как всегда. Эля вела бурную общественную жизнь. Саня работал. Максимыч пропадал в гараже. А я сидела дома, игнорируя родственников, не подходя к двери и по несколько дней не выходя в социальные сети.

На столе перед компьютером разложила украшения — подарок Бофура, платок, на рабочий стол установила заставкой нашу средиземную дежурку за праздничным столом. Вишневский кривился и пытался выглядеть величественно, Нимир спал лицом в рагу, Линуэль висла между Саней и Идреном. На заднем плане видны были Леголас, Максимыч и Нилси возле уазика.

Фотографии я смогла пересмотреть не сразу. Не находила в себе силы. Знакомая обстановка, ставшая родной и близкой, настолько контрастировала с тем, что снова было вокруг, что от этой двойственности было совсем тошно. И чем дальше — тем чаще я открывала заветную папку, и под грустную музыку и ментоловый дымок изучала снова и снова лица, которых больше никогда не увижу.

Было несколько видео: Кили, лохматый и взъерошенный, с вороватым видом держит Тауриэль за руку, прокрадываясь в кладовку. Не было случая, чтобы он при этом как-нибудь себя не выдал. Бессмысленное, но очень милое видео осмотра какого-то парня из Эсгарота. Крупным планом прыщи на спине. Видео свадебное — букет летит мимо гномок, человеческих девушек и эльфиек, похожих на клубок прыгающих змей.

Фотографии — множество, самых разных, сиюминутных, постановочных, смешных, грустных. Кусок плеча мастера Боргунда с выцветшим якорем — татуировкой времен, когда пожилой врач служил на флоте и сплавлялся с какими-то вояками по Андуину.

Засвеченное слегка фото — мне очень понравилось. Утро на складе. Куча тряпок — одежда пациентов. Ведро с глиной. Я потягиваюсь в свете соляной лампы. На столе неразобранные пучки полыни и мяты.

Дежурка. Вишневский маячит с кучей бутылок странной формы, Саня распекает кого-то из ЭБЦ, Оин вздымает руки, обращаясь к толпе, напирающей из коридора. Сюрреалистическая композиция.