d3257173e6e84c0dbd07778660e8d04c

— Вернется твой Тайлер в ближайшие два-три дня, — Деймон пришел к выводу, что лучше дать время с запасом, чтобы потом избежать разговоров и обвинений. — Я убедил его в том, что ты нуждаешься в нем.

Он подошел к окну, стал смешивать кофе и никотин, а Елена — недоумение с горечью. Она не так уж и сильно нуждается в Локвуде. Просто хотелось бы ему все рассказать, но так чтобы до дрожи и спирания дыхания – нет.

Девушка тихо благодарит и пулей вылетает из кухни. Ей стоит быть более взрослой: не предавать значения своим эмоциями и чувствам, смотреть на вещи проще и не думать о вчерашнем приливе нежности.

4.

Когда Тайлер вошел, Бонни уже была с сумкой в руках и с решимостью во взгляде. Она собиралась уходить. В очередной раз. В очередной гребанный раз собралась уйти. Тайлер тоже чувствовал себя использованным. Он думал о Елене, понимая, что дико скучает по ней, и осознавая, что слишком уж сблизился с Бонни, с этой грубиянкой, воздушные замки которой всегда кто-то рушит.

— Я ухожу, — так просто и уверенно. Ее сердце кто-то вырвал, переживал и выблевал обратно, а Беннет продолжает делать вид, что ничего не замечает, что прошлое остается в прошлом.

— Тебе не обязательно, ты же знаешь. Я разберусь со всем…

Она выдохнула, села на край дивана, наивно полагаясь на достоверность примет. Сумку она попросила у горничной, да и вещей было не так уж и много. Она собиралась вернуться на съемную квартиру, отсидеться там денек-другой, а потом вернуться к учебе, к лучшей подруге и к прежней жизни, оставив позади разрушенные устои феминизма, разбитые мечты и воспоминания о Ребекке и об отце.

— Я ухожу, Тайлер. Теперь ты меня не остановишь.

Он закрыл дверь, сел рядом, прекрасно понимая, что эту девочку переубедить еще сложнее, чем Добермана с его вечной уверенностью в себе и в своих принципах. Только вот Локвуд и не подозревал, что его принципы останутся нерушимы до самого конца их безумного фламенко.

— Я это делаю не потому, чтобы показать свою гордость. Или доказать, что я ни в ком не нуждаюсь. Или стараться выглядеть сильной и независимой… Все изменилось, Тай, все слишком-слишком изменилось.

Он смотрел в пустоту. Она — тоже. Ветер кружил листву за окном, медленно приближался Хэллоуин, но никакого праздничного настроения не было. Бонни чувствовала себя подавленной и разбитой, Тайлер — ничтожным и жалким. Хотелось вырвать из себя эту отрицательную энергетику, выплеснуть ее. Но оба не знали как.

— Я это делаю потому, что если задержусь здесь еще хотя бы на час, ты потеряешь любимую девушку и лучшего друга, а я потеряю вшивое и подыхающее желание жить.

У него снова не было аргументов на это. Он думал о том, что жаль было бы обрывать с Бонни все контакты, что жаль было бы теряться навсегда… Но если он продолжит с ней общаться, действительно потеряет свою Мальвину и охраняющего ее Добермана.

— Теперь я знаю, что такое взросление. Это… Это когда жизнь надо, и правда, воспринимать проще, а ты все еще забиваешься в угол, когда тебя обвиняют в неуклюжести и бездарности. Люди, взрослея, становятся черствыми и более сухими, а ты впитываешь каждый день в себя и все, что с ним связано, хотя должен быть более спокойным. Отсюда следует диссонанс: требуют одно, ты делаешь совсем другое, задыхаясь в незнании что же действительно предпринимать… И мне пора взрослеть, Тай, и тебе.

Она усмехнулась, потом поднялась, боясь взглянуть на… взглянуть на своего временного знакомого, который появился из ниоткуда и исчезнет в пустоте.

— Я украла у тебя деньги из бумажника. Верну, как заработаю.

Возвращать не стоит. Оба знали.

Она пошла к двери, не тратя время на прощания, хотя в памяти звучали строки из стихов Уайльда, звучал голос Тайлера, каждое его слово, вспоминались каждый его взгляд, каждая улыбка. Он вернул ей целостность души и забрал прежний мир. Он вытянул ее из одной пропасти и швырнул в другую. Жестокость и ласка. Извращение какое-то.

Он перехватил ее уже в коридоре, поддаваясь импульсу и прежнему желанию защитить ее, уберечь и пожалеть. Его прикосновение не было мерзким. Беннет не отторгала парня. Обернулась, все-таки взглянув на Локвуда и утонув в его взгляде.

— С тобой все будет в порядке?

— Теперь да, — она улыбнулась. Она чувствовала, что усталость и температура еще не исчезли, но тело не ломило, а плакать не хотелось. Девушка потянула к парню, оставила на его щеке поцелуй, а ее рука все еще была в его руке.

Единственная родная душа вот-вот останется в прошлом. Единственная душа вот-вот исчезнет. И станет непонятно, было что-то или нет…

Может, останутся лишь стихи на память в качестве доказательства и неверие в феминизм.

— Спасибо. Мое имя нарицательно — я помню.

Она улыбнулась, а потом выдернула руку и вскоре скрылась.

Ее встретил ветер с холодными объятиями и танго листьев на асфальте. Пустое будущее и сюрреалистичное настоящее.

Такси. Старый адрес. Бонни возвращается домой.

====== Глава 22. И возвращаясь к пристаням!.. ======

1.