Да помолчи уже, наконец. О чем мы говорим, когда говорим о любви

– Что я понимаю, Клэр? Скажи мне, что я должен понимать? Я понимаю только одно. – Он смотрит на меня со значением, как ему кажется. – Она была мертва, – говорит он. – И мне ее жаль не меньше, чем другим. Но она была мертва.

– В том-то и дело, – говорю я.

Он поднимает руки. Отталкивает стул от стола. Вытаскивает сигареты и выходит на задний двор с банкой пива. Я вижу, как он садится в плетеное кресло и снова берет газету.

Его имя на первой странице. Вместе с именами его друзей.

Я закрываю глаза и хватаюсь за раковину. Потом взмахиваю рукой над сушилкой и сбрасываю тарелки на пол.

Он не пошевельнулся. Я знаю, он слышал. Поднимает голову, будто прислушивается. Но больше ни одного движения. Он не оборачивается.

Они с Гордоном Джонсом, Мелом Дорном и Верном Уильямсом вместе играют в покер, ходят в боулинг и на рыбалку. На рыбалку они выезжают каждую весну и в начале лета, пока не нагрянут в гости родственники. Они приличные люди, семейные люди; люди, которые заботятся о своей карьере. У них есть сыновья и дочери, которые ходят в школу вместе с нашим мальчиком Дином.

В прошлую пятницу эти семейные люди отправились на реку Начес. Машину поставили в горах и пешим маршем добрались туда, где собирались порыбачить. С собой они взяли свои спальники, свою еду, свои игральные карты, свой виски.

Девушку они увидели еще до того, как разбили лагерь. Нашел ее Мел Дорн. Она была совсем без одежды. Застряла в каких-то ветках, торчавших над водой.

Он позвал остальных, те пришли посмотреть. Обсудили, что делать. Один из мужчин – мой Стюарт не сказал кто – сказал, что нужно немедленно возвращаться. Остальные помялись и сказали, что как-то к этому не расположены. Сослались на то, что устали, что час поздний, что девушка никуда не денется.

В конце концов пошли дальше, встали лагерем. Развели костер, выпили виски. Когда взошла луна, поговорили о девушке. Кто-то сказал – нужно принять меры, чтобы тело не унесло. Они взяли фонарики и вернулись к реке. Один из мужчин – возможно, Стюарт – зашел в воду и ухватил девушку. Взял ее за пальцы и подтянул к берегу. Достал нейлоновый шнур, обвязал ее запястье, а другой конец намотал вокруг дерева.

Утром они приготовили завтрак, выпили кофе и выпили виски, а потом разошлись рыбачить. В тот вечер они приготовили рыбу, приготовили картошку, выпили кофе, выпили виски, потом отнесли то, на чем готовили, и то, чем ели, к реке и вымыли все там, где была девушка.

Потом еще поиграли в карты. Может быть, играли, пока совсем не перестали различать картинки. Верн Уильямс пошел спать. Остальные же травили байки. Гордон Джонсон сказал, что форель, которую они поймали, такая жесткая, потому что вода ужасно холодная.

На следующее утро они проснулись поздно, выпили виски, немного порыбачили, сняли палатки, свернули спальники, собрали пожитки и двинулись обратно. Доехали до первого телефона. Звонил как раз Стюарт. Остальные стояли вокруг на солнцепеке и слушали. Он продиктовал шерифу их имена. Скрывать им было нечего. Им не было стыдно. Они сказали, что да, подождут, пока кто-нибудь не подъедет уточнить, где было дело, и снять показания.

Я спала, когда он вернулся домой. Но проснулась, услышав, что он на кухне. Когда я вышла, он стоял с банкой пива, привалившись к холодильнику. Обхватил меня своими тяжелыми ручищами и потер мне спину огромными ладонями. В постели он снова положил на меня ладони, а потом замер, как будто думал совсем о другом. Я повернулась и раздвинула ноги. После, я думаю, он не спал.

В то утро он встал, когда я еще была в постели. Хотел, наверно, посмотреть, нет ли чего в газетах.

Телефон начал трезвонить сразу после восьми.

– Катись к черту! – услышала я его крик.

Телефон тут же зазвонил опять.

– Мне нечего добавить к тому, что я уже рассказал шерифу!

Он хрястнул трубкой о рычаг.

– Что происходит? – спросила я.

Тут-то он мне и рассказал то, что я сейчас пересказала вам.

Я заметаю осколки тарелок и выхожу во двор. Он уже лежит навзничь на траве, газета и банка пива под рукой.

– Стюарт, мы не могли бы проехаться? – говорю я.

Он переворачивается и смотрит на меня.

– Возьмем пива, – говорит он. Встает; проходя мимо, трогает меня за ляжку. – Подожди минутку, – говорит он.

Молча мы едем по городу. Он притормаживает у придорожного магазинчика взять пива. Сразу у входа замечаю огромную кипу газет. На верхней ступеньке крыльца толстуха в цветастом платье протягивает маленькой девочке лакричный леденец. Позже, переехав Эмерсоновский ручей, мы поворачиваем к стоянкам для пикников. За мостом, через сотню-другую ярдов, речка впадает в большой пруд. Я вижу, там стоят люди. Вижу, что они там рыбачат.

Столько воды так близко от дома.

Я говорю:

– Зачем вам было ездить так далеко?

– Не выводи меня, – говорит он.

Мы сидим на лавочке, на солнцепеке. Стюарт открывает нам пиво. Говорит:

– Расслабься, Клэр.

– Было сказано, что они невиновны. Что они сумасшедшие.

Он говорит:

– Кто? – Он говорит: – О чем ты?