Да помолчи уже, наконец. О чем мы говорим, когда говорим о любви

Он провел пальцами по моим волосам. Медленно, будто его занимали другие мысли. Ласково, как любовник.

Это было в Кресент-Сити, в Калифорнии, почти на самой границе с Орегоном. Вскоре после того я уехал. Но сегодня я задумался об этом городке, о Кресент-Сити. О том, как пытался начать там все заново со своей женой, и о том, как тем утром в парикмахерском кресле окончательно решил уйти. Сегодня я задумался о покое, который ощутил, когда закрыл глаза и позволил пальцам парикмахера пробежать сквозь мои волосы, о нежности этих пальцев, о том, что волосы уже снова начали отрастать.

Популярная механика [65]

В тот день с утра погода поменялась и снег начал таять. Потеки грязной воды бежали по невысокому, на уровне плеча, окошечку, выходящему на задний двор. С другой стороны дома шелестели шинами по талой жиже машины. На улице темнело. Но темнело и в доме.

Он был в спальне – запихивал шмотки в чемодан, когда она вошла.

Очень рада, что ты уходишь! Очень рада, что ты уходишь! – сказала она. Слышишь ты!

Он продолжал складывать свои вещи в чемодан.

Сволочь! Как же я рада, что уходишь! Она заплакала. Даже в глаза боишься посмотреть, да?

Потом она заметила на кровати фотокарточку ребенка и схватила ее.

Он взглянул на нее. Она утерла глаза и не отводила взгляда, а потом повернулась и опять пошла в гостиную.

Положи обратно, сказал он.

Собирай вещички и убирайся, сказала она.

Он промолчал. Застегнул чемодан, надел пальто, оглядел спальню, прежде чем выключить свет. Потом вышел в гостиную.

Она стояла в дверях крохотной кухоньки с ребенком на руках.

Я забираю ребенка, сказал он.

Ты спятил?

Нет, но ребенка я забираю. За его вещами кого-нибудь пришлю.

Ты к нему и близко не подойдешь, сказала она.

Ребенок заплакал – она откинула одеяльце с его личика.

Ну-ну-ну, сказала она, глядя на ребенка.

Он двинулся на нее.

Бога ради! – сказала она, отступая в кухню.

Давай ребенка.

Убирайся!

Она отвернулась и попыталась удержать ребенка в углу за плитой.

Но он подошел. Перегнулся через плиту и обхватил ребенка руками.

Отпусти его, сказал он.

Уйди! Уйди! – закричала она.

Ребенок стал красным и ревел. В сумятице они опрокинули горшок с цветком, который висел за плитой.

Потом он прижал ее к стене и попытался ослабить ее хватку. Вцепившись в ребенка, он отпихивал ее всей массой.

Отпусти его, сказал он.

Не надо, сказала она. Ты делаешь ребенку больно, сказала она.

Я не делаю ребенку больно, сказал он.

Кухонное окно совсем не давало света. Почти в темноте он силился разжать ее пальцы одной рукой, а другой впился в руку орущего ребенка где-то подмышкой.

Она почувствовала, как ее пальцы подаются. Почувствовала, что ребенок от нее отрывается.

Нет! – закричала она, едва почувствовала пустоту в руках.

Этот ребенок будет у нее. Она метнулась за второй ручкой ребенка. Вцепилась в запястье и отклонилась всем корпусом.

Но он не собирался отпускать. Он почувствовал, как ребенок выскальзывает, и потянул на себя изо всех сил.

Таким манером вопрос и разрешился.

К нему все пристало [66]

Она в Милане на рождественские и хочет знать, как все было, когда она была маленькой.

Расскажи, просит она. Расскажи, как было, когда я была маленькая. Она потягивает «Стрегу», ждет, не спускает с него глаз.

Она классная, стройная, привлекательная девушка, ей в жизни все нипочем.

Это было очень давно. Это было двадцать лет назад, говорит он.

Ты же можешь вспомнить, говорит она. Давай.

Что ты хочешь услышать? – спрашивает он. Что тебе еще рассказать? Могу рассказать про то, что случилось, когда ты еще была лялькой. Ты тоже участвовала, говорит он. Краешком.

Расскажи, говорит она. Но сперва налей еще выпить, чтобы на середине не прерываться.

Он возвращается из кухни с выпивкой, усаживается в кресло, начинает.

Они сами были еще дети, но безумно любили друг друга, когда поженились, – этот восемнадцатилетний мальчик и эта семнадцатилетняя девочка. Прошло совсем немного времени, и у них появилась дочка.

Лялька подоспела в конце ноября, под заморозки. Вышло так, что они совпали с пиком охотничьего сезона. Мальчик, видишь ли, очень любил охоту. Это сыграло роль.

Мальчик с девочкой, муж с женой, отец с матерью жили в маленькой квартирке под кабинетом стоматолога. Каждый вечер они убирали у него наверху в счет арендной платы и коммунальных услуг. Летом от них требовалось следить за лужайкой и клумбой. Зимой мальчик убирал снег, посыпал дорожки каменной солью. Ты еще слушаешь? Тебе ясно, что к чему?

Да, говорит она.

Хорошо, говорит он. В общем, однажды стоматолог обнаружил, что они пишут свои личные письма на его фирменных бланках. Но это уже другая история.

Он встает с кресла и выглядывает в окно. Видит черепичные крыши, видит, как на них валит снег.

Рассказывай, говорит она.

Эти дети любили друг друга очень сильно. К тому же у них были грандиозные планы. Они постоянно разговаривали о том, что сделают, в каких местах побывают.

Так вот, мальчик с девочкой спали в спальне, а лялька спала в гостиной. Ляльке было, скажем, месяца три, она только-только перестала просыпаться по ночам.