Да – тогда и сейчас

Наступил сентябрь тысяча девятьсот девяносто девятого года. Мысль о том, что Питер сейчас неизвестно где, зудела, словно болячка, которую невозможно почесать. А если он в Дубае? В России? В Китае? Она читала, что бизнесменам приходится кататься по всему свету. Возможно, прямо сейчас он на другой стороне земного шара говорит по-японски. Наверное, надо позвонить Джорджу. Он должен знать, где Питер.

– Почему же вы не позвонили? – спросил доктор Оливер.

Потому что это уже слишком, едва не заорала Энн. Потому что это уже слишком, черт побери! Каждую неделю она к нему ходит, а он вообще ее слушает?

– Я скучаю по доктору Аббаси, – сказала Энн вместо ответа, рассчитывая вызвать у своего врача что-то вроде профессиональной ревности.

В середине октября, когда дворы Саратоги украсили горшки с хризантемами и фонарики из тыквы, Энн остановилась на заправке, на которой останавливалась всегда. И заметила в окне первого этажа в доме напротив вывеску «Частный детектив. Конфиденциальность гарантирована». Раньше тут квартировали экстрасенс, психотерапевт, налоговый консультант. Теперь настал черед частного детектива. Пока машину заправляли, Энн перебежала через дорогу и заглянула в окно. Не решаясь войти, она принялась прогуливаться туда-сюда. Когда она в третий раз прошла мимо, дверь распахнулась, едва не сбив ее с ног. На пороге стоял низенький человечек с бумажной салфеткой за воротником рубашки. Мне только спросить, заверила его Энн. Я не готова никого нанимать. Кстати, сколько это стоит? Мне хватит одного адреса, добавила она, – вдруг от полноты информации зависит расценка? Будь Энн на «ты» с интернетом, как молодые сестры в доме престарелых, ей не составило бы труда найти все, что нужно, самой. Энн как раз собиралась попросить одну из девушек, милую и толстую Кристин, создать ей аккаунт в электронной почте.

Энн сообщила коротышке-детективу обо всем, кроме причины, по которой потеряла связь с сыном, и выписала чек на сто долларов – обналичит, когда добудет ей нужные сведения. Поначалу это казалось вполне разумным, но, садясь в машину, она почувствовала себя полной идиоткой. Сыщик ведь наверняка насобирает по сто долларов от ста дурочек вроде нее и спокойно переедет в другое место. Конечно, следовало позвонить в банк и остановить операцию, но Энн этого не сделала.

Детектив перезвонил через два дня, попросил намного меньше, чем она рассчитывала, и сказал обращаться к нему, если ей еще что-нибудь понадобится. Все, что Энн было нужно, – знать, что с Питером все хорошо, что он счастлив. Но что она сможет сделать, если окажется, что он несчастен? Забрать его к себе на триста квадратных футов? На эти вопросы у сыщика ответов не было, зато была картонная папка. Дома Энн бросила ее на кровать и старалась не смотреть на нее, пока разогревала ужин.

Когда поводов для промедления не осталось, Энн открыла папку. Сверху был лист с напечатанным адресом. Дальше шли сведения о доме, стоимость аренды, название и телефон управляющей компании.

Под ним была фотография дома.

И фотография Питера. Он шел по улице и нес что-то в руках. С рюкзаком на одном плече. Снимок был сделан с пятидесяти футов. Или еще дальше, с увеличением. Энн уткнулась в фотографию носом, стараясь разглядеть ее в мельчайших подробностях, учуять запах ребенка, который вышел из ее чрева двадцать два года назад. Он не закричал, совсем как его брат. Прошла секунда, две, три… Акушерки столпились вокруг младенца, тормоша его с пугающей грубостью. Четыре секунды, пять, шесть… Энн откинулась на подушку, готовясь принять то, что ей скажут: все как в прошлый раз, даже хуже, ведь тогда ее предупредили заранее, и она была готова к тому, что произойдет.

А потом младенец выгнулся и заревел. Тогда его положили ей на грудь, багрового от крика, перемазанного вязкой жидкостью, в которой он плавал долгие сорок недель, пока жил у нее в животе. Энн коснулась его, и крошечное тельце напряглось под ее рукой.

– Видите? – заметила акушерка. – Уже пытается поднять головку.

– Сильный малыш, – произнесла Энн и вдруг поняла, что это не кровать под ней ходит ходуном, а ее саму сотрясают рыдания. Она стиснула зубы, чтобы унять дрожь.

– Очень сильный малыш, – подтвердила акушерка.