Да – тогда и сейчас

– И вот еще что, Питер, – продолжала она. – Я хочу отметить день рождения Джорджа. Будет здорово, если ты приедешь. Он сказал, ты с кем-то встречаешься и тщательно это скрываешь. Приводи девочку, если хочешь. Джорджу исполняется тридцать семь, и это его удручает. Устроим ему ужин в его любимой тайской забегаловке.

– Прошу прощения. Вы сказали, тридцать семь?

Питер принялся считать в уме. Выходит, Джорджу было двадцать девять, когда они с отцом к нему переехали. Джордж был на десять лет моложе Брайана, а тренеру Питера было сорок, и выглядел он намного лучше. Многим профессорам в колледже было за сорок, и все они казались моложе Джорджа.

– Представь себе. Он тоже через многое прошел.

Диплом историка едва ли мог впечатлить работодателей. Ребята, специализировавшиеся на английском языке, параллельно учились на юристов, а философы – на медиков. В медицинскую школу Питера бы не взяли. Финансы его не интересовали, к тому же на семинарах у финансистов царила специфическая атмосфера, чем-то напоминавшая раздевалку в «Датч-Киллсе». Бухгалтерский учет был невыносимо скучен. Кем еще можно стать? Может, преподавателем? В декабре в колледже устроили ярмарку вакансий для выпускников, и Питер прогулялся по ней, рассматривая стенды. Маркетинг, реклама, консалтинг, здравоохранение, туризм, страхование, работа с детьми. Департамент исправительных учреждений. Департамент транспорта. «Старбакс». «Сирс». Местная жилищно-коммунальная компания. Камденский аквапарк. У всех были яркие постеры, вазы с конфетами и улыбчивый персонал. Все вакансии относились к Нью-Джерси или Нью-Йорку, и Питер почувствовал себя бабочкой, насаженной на булавку. А ведь перед ним лежала огромная страна. Он только что прочел биографию звезды американской легкой атлетики Стива Префонтейна и грезил Орегоном. А еще Колорадо. И Калифорнией.

Во сне Питер задавал матери вопросы, на которые она отказывалась отвечать. Иногда ему снилось, что он приносит ей зачетку, как детсадовец, которому не терпится похвастаться золотыми звездочками, а она бросает ее на холодный линолеум, даже не взглянув. Когда по дороге на соревнования в Сиракузы их автобус остановился в Олбани, чтобы ребятам перекусить, размяться и сходить в туалет, Питер поймал себя на том, что озирается, словно боится быть замеченным. Пока его товарищи доедали, он вышел в вестибюль кафе и уставился на карту штата, испещренную ломаными линиями дорог.

Питер убеждал себя, что не стал звать Кейт на день рождения Джорджа потому, что и сам-то не особо туда хотел. Дяде он сказал, что один раз виделся с дочкой Глисона и они вдвоем сходили в бар. Джордж был в шоке. За каким дьяволом ему понадобилось встречаться с этой девчонкой, спросил он, ему проблем в жизни мало?

– Она что, из любителей поворошить прошлое? Или ее отец подослал? Может, он хочет подать гражданский иск? – гадал Джордж.

Тогда он еще жил в старой квартире, они пытались починить кондиционер. Лежа на вздувшемся от конденсата паркете, Джордж глядел снизу на внутренний блок на стене.

– Нет, она не такая, – ответил Питер и сменил тему.

Кейт отрезала крашеные кончики волос, стерла с ногтей лак и отправилась на собеседование. Ей предложили место криминалиста в полиции Нью-Йорка. До этого она думала стать инженером, потом биохимиком и даже целую неделю всерьез размышляла о карьере агронома, пока не сообразила, что в Нью-Йорке такой работы не найти. Но стоило Кейт, одетой в дурацкий коричневый костюм, доставшийся по наследству от Натали и Сары, переступить порог криминальной лаборатории в Джамейке, как она почувствовала, что это место как раз для нее.

– Вы не боитесь культурного шока? – спросил доктор Лерер, встретивший ее в кабинете, заставленном микроскопами и бунзеновскими горелками.

Кейт не боялась: она выросла в этой культуре и прекрасно понимала ее язык.

Питеру оставалось только позавидовать такой решимости. Кейт давно определилась с жизненным поприщем, и даже варианты, из которых она выбирала, были схожими. Она знала, чего хочет, и уверенно двигалась к цели. А Питер то собирался пойти в тренеры, то думал учиться дальше, чтобы стать преподавателем.

– Я согласилась. С первого июня выхожу на работу.

– В Нью-Йорке.

– Да, лаборатория в Куинсе.

– Вот так взяла и согласилась?

– Ну да. А что? Ты, как я посмотрю, не очень за меня рад.

– Конечно, рад. Но это значит, мы остаемся в Нью-Йорке.

– Получается, что так. А ты хотел куда-то уехать?

Они никогда не обсуждали жизнь после колледжа. Но оба, не сговариваясь, решили, что будут держаться вместе.

– Трудно сказать. Я думал, мы с тобой могли бы отправиться туда, где нас никто не знает.

– Ясно, – озадаченно проговорила Кейт. – А зачем нам ехать туда, где нас никто не знает?

Питер и сам не знал. Иногда он представлял, как попадает в совершенно незнакомое место, поднимается на вершину горы и смотрит на лежащую у его ног неведомую землю. Это было непередаваемое чувство.