Да, волчье мясо — харч не сладкий,

— Бьерн говорил, что ты не знаешь своих отца и матери и родилась в Затони в Гиблом болоте. Это так?

— Да.

Отступив, Сигурд видел в щель, как Айша прошла к очагу, сняла мокрую накидку и принялась ковы-ряться в угольях, будто отыскивая что-то.

— Смотри на меня, когда я говорю с тобой! — крик-нула Гюда.

Колдунья обернулась. Ее глаза были огромными и страшными, как два зеленых болотных огня. Но Гю-да н

а не испугалась. Она встала с лавки и двинулась к маленькой колдунье так плавно и бесшумно, будто вовсе не касалась земли. Подойдя, остановилась, за-шевелила красными губами:

— Я не боюсь тебя, хвити. Я хочу, чтобы ты оста-вила Бьерна в покое. Он — сын князя Горма, а ты-безродная тварь. В земле вендов ( Венды — славяне) ты была приткой, для урман ты-— хвити. Даже старый Финн так тебя называл.

— Перестань, Гюда! Лучше подумай о его пророче-стве. Раньше слова старика часто сбывались...

— Сбывались? — Гюда язвительно хмыкнула.— А может, он говорил по твоему наущению? Ярлы не женятся на безродных болотных тварях, они женятся на достойных по роду. Когда мы придем в Альдогу, Бьерн наречет своей женой не тебя — меня! Вряд ли ты спешишь погулять на нашем свадебном пиру. Признайся, что это ты подучила Финна выдумать глупости о тьме, смертях и моем безумии?

— Финн умел видеть будущее без моей помощи.

— Ах, так... Почему же ты сама не попросила Бьерна отложить поход? Ведь Финн бормотал именно об этом.

— Я просила.

— А Бьерн сказал, что не тебе это решать? Он прав — не тебе. Но если ты боишься пророчеств старого безумца, то оставайся здесь и отпусти Бьерна с той, которая заслуживает его!

Лицо колдуньи потемнело.

— Ты ведь не любишь его, княжна. Он — щит, за которым ты хочешь спрятать свой позор. Теперь я по-нимаю, почему Орм не женился на тебе, а просто взял тебя в свою постель, как обычную рабыню. Он любил сильных женщин, а ты слаба. Слабость делает тебя глухой к моим словам. Но если не ради всех нас, то хотя бы ради ребенка, которого ты носишь в себе, от-кажись от похода! Даже если этот ребенок не был за-чат в любви, он — все, что у тебя здесь есть.

— Молчи! Я приказываю тебе!

Казалось, она сейчас ударит болотницу. Но та не шевельнулась, не уклонилась, лишь равнодушно про-изнесла:

— Я не служу тебе, дочь князя.

Гюда помрачнела. Колдовство исчезло, оставив пред ней не зеленоглазую хвити, а обычную хруп-кую женщину с рысьими глазами и большим мяг-ким ртом.

— Ты получишь хорошую плату, если оставишь Бьерна и не пойдешь с нами в Альдогу, — сказала Гюда.

Внезапно Сигурд почувствовал усталость в ее голо-се. Сердце княжны вовсе не было жестоким, как ему казалось, оно было усталым и заброшенным, будто чисто выскобленная бочка, в которой не заводят гнезд даже мыши.

— Мне не нужна плата, — откликнулась болот-ница.

Сигурд неловко пошевелился, княжна озабоченно покосилась на дверь, за которой прятался бонд, пони-зила голос:

— Ты не жаждешь наград, это хорошо. Значит, ты чиста в своих чувствах. Поэтому я и прошу тебя оста-вить Бьерна. Ты ведь знаешь, что не принесешь ему счастья. Все, кто любил тебя, — мертвы. А вдруг ты убьешь Бьерна, как тех, других? Я не отложу поход, но ты можешь остаться здесь, и кто знает, может, то-гда пророчество не сбудется.

Она быстро менялась, превращаясь из властной до-чери князя в беззащитную вдову безземельного ярла.

— Уходи, Гюда. — Айша вытянула руку, указывая на дверь. — Ты плохо слушала Финна и не слышишь меня. Уходи и не докучай мне. У меня слишком мно-го дел.

— Ты еще пожалеешь об этом! — Гюда резко раз-вернулась, шелестя по полу юбкой, метнулась к вы-ходу. Сигурд отскочил, присел за углом дома. Одна-ко он мог и не прятаться — не замечая его, княжна пересекла двор и скрылась в большом доме.

— Испугался женщины, бонд7 — насмешливо про-изнес кто-то над головой Сигурда. Он поднял взгляд. Над ним, ухмыляясь, возвышался желтоглазый Ха-рек, поигрывал рукоятью ножа.

— Я только их и боюсь, — сказал Сигурд.

Волк рассмеялся, протянул бонду руку, помог встать. Его ладонь была крепкой и теплой, совсем не похожей на ладонь безжалостного берсерка.

— Тогда ты очень смелый человек, — признал Ха-рек. — Будь ты воином, я бы взял тебя в свой хирд.

Ночью Сигурд вновь не мог заснуть. Лежал, уста-вившись в потолок, слушал привычное сопение домо-чадцев, стук дождя по крыше и думал. Он думал не о женщине с рысьими глазами, танцующей под дож-дем, и не о красивой княжне, полюбившей морско-го ярла, и не о мертвом колдуне, над которым нынче возвышался памятный камень, — Сигурд размышлял о себе.