Да, волчье мясо — харч не сладкий,

— Я позабочусь об этом. А ты ступай к Финку. Хозяин усадьбы должен проводить гостя в последний путь.

Она довела Сигурда до дверей в дом колдуна. ступив внутрь, бонд сощурился, привыкая к полутьме, разглядел нескольких человек подле ложа умирающего, невысокую женскую фигуру у очага и согнутую у ее ног рабыню, одетую в простую рубашку, порванную на плече. Стоявшая подле очага женщина обернулась на шум.

До сих пор Сигурд не видел дочери конунга Аль-доги и вдовы ярла Орма Белоголового, которую при-вез на своем корабле Бьерн, зато теперь в слабых бликах пламени она показалась ему удивительно кра-сивой. Кожа невысокой и ладной женщины была све-жа, волосы отливали золотым блеском, а голубые глаза блестели наивностью и верой во что-то хоро-шее, как у невинной девушки.

— Это — Гюда, — шепнула Сигурду колдунья.

— Гюда? — будто повторяя за ней, позвал Финн.

Гюда оттолкнула пришедшую с ней рабыню, ста-раясь не испачкать вышитой золотом юбки, прошла к ложу колдуна, присела на край лавки.

— Ты звал меня?

Она даже не назвала старика по имени. Но тот не обиделся

— Послушай меня, дочь конунга. Не спеши домой, проси ярла отложить поход. Ветряные птицы Нифль-хейма носят тьму над спящей водой. Попроси Бьерна подождать...

Финну было трудно говорить, он задыхался.

Айша потихоньку просочилась в угол, где стояла бочка с водой, зачерпнула ковшом.

Старик больше проливал, чем пил, вода плескала через край ковша, мочила его бороду, рубаху на гру-ди, одеяло. Он взмахнул рукой, и Айша убрала ковш в сторону.

Глядя, как она отжимает влажный край одеяла и вода сбегает по земляному полу в ведущую к двери ка-навку, Гюда брезгливо поморщилась.

— Ты опять принялся пророчествовать, старик!

— Но я говорю правду!

Финн приподнялся, оперся на локти. Мокрая тря-пица соскользнула с его лба, шлепнулась на пол. Гю-да подняла ее двумя пальцами, отбросила прочь.

Лицо старого колдуна вытянулось, омертвело. Голу-бые глаза застыли двумя неподвижными бусинами.

— На китовом пути в страшной буре запоет зверь снасти (Здесь использованы кеннинги. Китовый путь — море, зверь снасти — корабль. В переводе все звучит просто: «В море во вре-мя бури запоет корабль...» и т. д. ), призывая домой потерянную хвити. Тьма обретет жизнь в капище четырехликого бога, чтоб испытать ту, которая захотела жить ради любви. Хвити не живут, она пойдет на зов. Тьма коснется всех, Скульд спутает пряжу... Будет много смертей. Проклятие погубит племя могучих воинов, а та, что трижды была женой, умрет от врага без имени воз-ле земель Дорсука (Дорсук — вождь одного из древних приморских племен-ободритов. Это племя обитало на побережье Балтийского моря, в районе нынешней Германии.). Отложи свой поход домой, дочь конунга. Отложи поход, и птицы Нифльхейма не найдут вас...

Айша попробовала уложить старика. В последние дни он совсем высох, стал легким, беззащитным, и обычно с ним удавалось легко справиться. Но теперь он вырвался из рук болотной девки.

— По земле потекут кровавые реки, корабли лягут на дно, город на берегу большой реки обратится в куч-ку пепла. Люди будут есть людей, вороны пресытят-ся кровью. Безумие поглотит тебя, а маленькая хви-ти не...

Гюда расхохоталась.

— Ты бредишь, старый болтун! — сквозь смех про-изнесла она. — Я не понимаю, о чем ты говоришь!

— Песня вепрей волн, — шелестел Финн. — Страш-ная последняя песня... Не буди тьму, дочь конунга! Отложи поход, не буди тьму. Может, потом... потом... когда хвити научится жить, а ярл — любить...

Но Гюда уже не слушала. Хохотала, шлепала уни-занными перстнями пальцами по лавке, на которой умирал старик. Сигурду хотелось отвернуться, что-бы не видеть ее ровных белых зубов и не слышать ее смех. Впервые в жизни ему была противна красивая женщина.

Рано утром Финн умер. Когда-то он был безрод-ным рабом, колдуном, в память о таких не ставили памятных камней, однако Тортлав, скальд, пришед-ший с Бьерном, выбил на небольшом валуне корот-кую вису:

Позвала Хель

Финна на ужин.

Разве мог

отказаться безродный?В память о нем народ Каупанга и Айша из Гарды камень воздвигли.

Это и был тот самый дар, который перед уходом в царство Хель решил принять от каупангцев старый колдун.

Хоронили Финна тихо, без пышных торжеств и погребального костра. Труп старика завернули в про-масленную холстину и отнесли в лесок на холме. Ут-ро выдалось дождливым, ноги рабов, несших старо-го колдуна, скользили по размокшей глине. За ними серая лошадка тянула возок с памятным камнем, то-же обернутым в холстину. Тележка подпрыгивала на ухабах и расплескивала мелкие лужи. Не доходя до леса, Айша остановила рабов у молоденькой осинки.

— Здесь, — сказала она.

Рабы послушно опустили легкое тело на землю. Почуяв мертвечину, лошадь задергала ушами, попя-тилась.

Тпр-р-р. — Сигурд подхватил ее под уздцы, при-вязал к осинке, потом приподнял камень, вывалил его из повозки. Холстина развернулась, под дождем за-блестела свежевыбитая надпись.