Да, волчье мясо — харч не сладкий,

Она не почувствовала удара, просто вдруг стало темно...

А когда она очнулась, вокруг было светло и свежо. На щеки крапал мелкий дождик, в сером небе плава-ли чайки. Пол под Марго тоже плавал. Бок и спина болели. И еще першило в горле, как будто она нады-шалась дыма. Ничего не понимая, Марго села, огля-делась.

Рядом с ней сидели и лежали люди. Очень много людей. Все они были молчаливые, грязные и избитые. Некоторые стонали. У женщины с седыми волосами, которая упиралась плечом в колени Марго, на затыл-ке запеклась кровь, а порванная на спине рубашка об-нажала бугорки позвоночника в красных ссадинах.

Из-за тесноты Марго не видела, где она находит-ся. Попыталась подняться, но что-то удерживало ее руки за спиной, мешая встать.

— Не надо, — хрипло сказал мужской голос поза-ди Марго.

Она опустилась обратно, повернулась.

Позади нее сидел высокий и тощий монах. Марго узнала его — Симон. Толстая веревка, обматывающая ноги Симона, тянулась к его запястьям, охватывала их и поднималась к горлу, стягивая его жесткой пет-лей. От петли она ползла дальше, к Марго, обвивала ее связанные за спиной руки. Затем, пролезая под локтями, оплетала такой же, как у Симона, петлей шею женщины с седыми волосами. Поначалу Марго не заметила ее из-за растрепанных волос женщины,

Не двигайся, иначе петля затянется, — сказал Симон.

У него были очень грустные глаза.

— Это — сон? — спросила Марго.

Симон печально улыбнулся. На его нижней губе вздувался багровый синяк, наплывал на щеку. Обри-тая голова монаха казалась серой от пепла.

— Нет, девочка. Это — люди Клака.

Марго вспомнила: «Клак — властитель Фризии, бывший датский конунг, изгнанный Хориком из Да-нии». О нем очень часто говорили с раненым викин-гом Ансгарий и Ардагар. Боялись, что он нападет на

город...

«Не зря боялись...» — Марго выпрямилась и вытя-нула шею, желая за спинами сидящих людей увидеть загадочного Клака. Но людей было слишком много, а Марго была слишком маленькой. Лишь один раз из-го-за макушки седой женщины она увидела плечи и го-лову какого-то незнакомого человека. Его волосы на висках были заплетены в косички, похожие на косич-ки Бьерна, а переносицу рассекал шрам, делая ее тол-стой и некрасивой. Голова человека проплыла, качну-лась вместе с полом под Марго и скрылась из виду за спинами пленников.

— Почему все качается? — спросила Марго у Симона.

Синяки на ее боках болели, но отец нередко бивал ее гораздо сильнее, и Марго привыкла к боли. Страха тоже не было. Она понимала, что должна бояться, но почему-то не боялась, будто все происходило вовсе не с ней. Может быть, все-таки это был сон, и Симон оставался частью этого сна. ?

— Мы на корабле фризов, — сказал монах.

Пожевал губами, нащупывая синяк и опухоль во-круг него, потом облизнул его языком, предупредил:

— Сиди тихо.

Марго постаралась — замолчала, даже закрыла глаза, ожидая, когда придет страх или закончится сон. Но ни того ни другого не случилось. Женщина с седыми волосами застонала и принялась заваливаться на бок. Она придавила ноги Марго. Кто-то из сидящих рядом с женщиной пленников подпер ее плечом. Марго согнула ноги, выудила ступни из-под седовласой, пошевелила пальцами. Пальцы были це-лы — двигались.

Симон что-то бормотал. Должно быть, молитву.

— Мне приснился пожар, — прошептала Марго.

Монах прервал моление.

— Тебе не снилось. — Он вздохнул, кадык на его тощей шее проехался вверх-вниз, сдвигая складки ко-жи. — Фризы напали на нас очень рано. Они подожг-ли монастырь. Именем Господа многие из братьев взя-лись за оружие, не во спасение своих жизней, а во спасение святых икон и книг...

Марго понравилось, как он это сказал. «Во спасе-ние святых икон... » Красиво...

— Отец Ансгарий с братом Матфеем, поддавшись на наши уговоры, вынесли тайным ходом все священ-ные вещи, дабы язычники, отрекшиеся от Господа на-шего, Иисуса, не осквернили их...

Неизвестно почему Марго подумала о празднике, к которому так долго готовились монахи и люди в го-роде, и о куске голубой ткани, который ей собирался подарить отец Ансгарий. Она разрезала бы кусок на-двое и половину отослала бы матери. Мать обрадова-лась бы, поняв, что Марго живет в достатке и уже вполне взрослая,чтоб делать подарки. Но теперь...

— Мама? — прошептала Марго. Ей вдруг стало очень трудно дышать, а в груди появилась огромная тяжесть, словно кто-то бросил туда большой камень.

Симон принял ее возглас за вопрос. Потупился, вновь облизнул синяк на губе, забубнил:

— Все в руках Господа, дитя. Будем молиться...

— Мама! — Марго приподнялась, завертела голо-вой, ища родное лицо. Камень стал льдом, принялся прожигать ее изнутри холодом. Перед глазами Марго поплыли чужие, изможденные лики, испуганные или безразличные глаза, кровь, ссадины, синяки, доски корабельного борта, плотно пригнанные друг к другу вода за бортом, какие-то далекие серые камни...