Да, волчье мясо — харч не сладкий,

Бонд повернулся на голос. Айша стояла в дверях конюшни. Ей дали свежую одежду, такую же серую и простую, как у всех в монастыре. Рубашка была слиш-ком большой, и руки колдуньи прятались в широких, подвернутых в несколько слоев рукавах. Волосы она увязала каким-то необычным способом, так что, под-нимаясь к затылку, они спадали за плечи вьющимися черными прядями. Из-за этого ее глаза казались еще более завораживающими, а губы — мягкими.

Во рту у Сигурда пересохло. Он попытался было сказать что-то вроде приветствия, но слова путались под тяжестью гулко бухающего сердца.

— Красавец, — глядя на коня, певуче произнесла колдунья.

Сигурд украдкой вытер вспотевшие ладони о шта-ны, кивнул. Айша не смотрела на него, улыбалась, на-блюдая за конем. Бонд вдруг подумал, что иногда она почти так же восхищенно глядит на Бьерна — не ви-дя, не слыша ничего вокруг, радуясь лишь могучей красоте своего избранника.

Колдунья выпростала руку из рукава, протянула кулачок к жеребцу, разжала пальцы. На ее ладони ле-жал кусочек соли. Губы колдуньи зашевелились, изо рта потекла напевная, непонятная Сигурду речь. Конь запрядал ушами, повернулся на звук, послушно на-правился к колдунье. Склонив голову, мягкими губа-ми коснулся угощения. Айша потрепала его по шее, взъерошила мягкую гриву. Жеребец хрустел лаком-ством, кивал.

— Пойдем, — сказала колдунья и, повернувшись, скрылась в темноте конюшни.

Сигурд разбирался в лошадях. Жеребчик был хо-леный, с норовом, и ему явно нравилась свобода. Трое мужчин и ведро лучшего пойла навряд ли смогли бы загнать его в душный сумрак конюшни. А одно слово колдуньи — смогло. Опустив голову и понуро пере-ставляя ноги, коняга поплелся внутрь. Его копыта ровно застучали о глиняный пол, перемежаясь со странными всхлипывающими звуками. Затем топот затих, и остались лишь всхлипы. Но доносились они не из конюшни — всхлипывала Ингия. Не добрав-шись до дальней пристройки, она застыла подле нее, привалилась плечом к стене и тряслась, прижимая к лицу дрожащие руки. Чепец сполз ей на ухо, ворот перекосился, обнажая след ожога на плече.

Изредка Ингия отрывала руку от лица, поспешно крестилась, всхлипывала и шептала одну и ту же фразу.

Спаси нас, Господи, — прислушавшись, разо-брал Сигурд. — Огради от дщери адовой, ведьмы, са-танинской прислужницы... Спаси, Господи!

Днем за Сигурдом прислали толстого Арни. Поче-сываясь и приглаживая взлохмаченные после ночной пирушки волосы, он принес в монастырскую тишину запах медовухи, пота и вольности. Потрепав вышед-шего к нему Сигурда по плечу, толстяк сообщил:

— Рагнар велел привести тебя.— Полез под руба-ху, пятерней поскоблил бок. — Лучше бы я спал на земле, чем на их блохастых постелях! А эти, «серые», тоже спят на ворохе набитого перьями тряпья?

«Серыми» он называл монахов. Сигурд покачал го-ловой:

— Нет. Они спят на голых досках.

— Фи! — презрительно сообщил Арни.

— Зачем я нужен Рангару? — Теперь, когда Арни оказался слишком близко, к запаху медовухи приме-шался и крепкий луковый дух. Сигурд поморщился.

— Не переживай, — хихикнул эрул. — Просто гра-фу нужна грамота, в которой будет сказано, что мы не станем тревожить его людей, если они не потрево-жат нас. Ну и еще, что мы заплатим за обиду. А взамен граф даст нам еду и другие вещи. Ты должен напи-сать это рунами.

— Я должен написать закон или договор? Арни фыркнул, скривился:

— Почем мне знать? Ночью Герд, Льот и Ори Бык слегка потрясли здешних торгашей, те побежали с жалобами к графу. Вот Бернхар и пристал к конунгу с этой грамотой.

— Почему Рагнар сам не напишет? — поинтересо-вался Сигурд.

— Он — воин, — объяснил толстяк.

Сигурд не сомневался, что почетное звание воина заменяло эрулам умение вести счет и чертить руны.

— А Бернхар?

— Его люди не умеют писать северные руны. А Бернхар хочет, чтоб все было написано. Как будто какая-то грамота может помешать нашему конунгу вершить свое право!

Арни насмехался, а Сигурд не понимал происхо дящего. Судя по всему, Рагнар намеревался дать гра фу письменное обещание не нападать на крепость. Но ведь еще на пристани они подписали мирную гра моту. Зачем тогда второй договор, да еще на север-ном языке? И почему для составления столь важно го обещания позвали именно Сигурда? Скальд Бьер-на, как и сам ярл, наверняка мог начертать нужную бумагу. Может, Рагнар просто не доверял своим не жданным соратникам? Или правитель Гаммабургa полагал, что рука руку моет? Но почему тогда о« не пригласил Ансгария? Настоятель Гаммабургскогo монастыря знал северные руны, он не раз бывал в Датской земле и в Свее.

Мысли Сигурда завертелись, как на больших торгах в Каупанге, когда для выгодной сделки приходилось что-то высчитывать, в чем-то разбираться. а где-то и додумывать. Сигурд любил пору торгов его сделки всегда были удачными, многие даже считали, что к нему благоволит Фрейя или Локи. Воз можно, к его успехам имели отношение и богиня плодородия, и бог хитрости, однако в основном Сигурд; помогала собственная башковитость.

— Ух ты! — довольный голос Арни вывел Сигурда из раздумий.