Да воздастся каждому по делам его. Часть 3. Ангелина

– Ты, дылынэста*, не смейся. Сделай как сказала, коль беды не хочешь. Поздно на попятную-то, закончить дело надо. С такими штуками не шутят. Бросишь деньги – сразу беги. И не оборачивайся. Ни на что внимания не обращай, голоса не слушай, по сторонам не зыркай. В дом вбежишь, сразу крест клади. Утром бога прощения попросишь за это дело.

Рая открыла дверь, сунула Геле плащ.

– И вот еще. Ты в деревню нашу на лето езжай. Там душа твоя воспрянет, очистится. Я тебе дело говорю. Подумай. И дите возьми, ей там свободно. Дом наш там. И кровь там наша.…

Продремав в электричке всю дорогу, Геля очухалась от громкого объявления своей станции. Пошатываясь и зевая, выползла из вагона, добрела до своего переулка.

– Надо и вправду уехать на лето, вдвоем с Иркой. Может там остаться вообще, послать все на… школа там есть, чего еще надо мне. Бабка будет рада, да уж и помощь ей не лишняя.

Она постояла, задрав голову, разглядывая звезды, которые были близко и шевелили неровными лучами, как крошечные пауки. Воздух сгустился, его пропитали ароматы начинающейся весны и близкой ночи – тополиных почек, нагретой за день земли и еще чего-то, необъяснимого. Так пахнет в начале марта, когда еще просто нечему, везде зима, но он, этот аромат струится даже из-под снега и кружит, кружит, опьяняя.

Посмотрев по сторонам, Геля вдруг удивленно заметила, что прямые улочки расходятся точно под прямыми углами в четыре стороны. Расходятся идеально ровно, как четыре струны, и грязные тротуарчики светятся, вроде кто-то сдуру установил много мелких лампочек прямо во земле, вдоль. Она вспомнила про сверток, вытащила его, взвесила в руке. Монетки были завязаны в черную блестящую тряпку тугим маленьким узелком, и Геля, поломав все ногти, начала тянуть его зубами. Вокруг потемнело, туча, неизвестно откуда взявшаяся затянула враз небо, укрыв звезды плотно, словно одеялом.

– А бл..! Идиотка, нахрена так стянула.

Она рванула изо всех сил, ткань лопнула, монетки покатились в разные стороны. Снова появились звезды, тут же выглянула здоровая, как сковорода луна, и монетки заблестели, все до одной. Чертыхаясь, Геля собрала их, рассовала по карманам плаща.

– Нет, ну ладно, эта колдунья сраная, доморощенная. А я-то, ведь умная, вроде, хрен ведь знает, чем занимаюсь

Она встала ровно в центре перекрестка и, неумело, по-девчачьи замахиваясь, начала швырять монеты в разные стороны. Потом вспомнила и заорала, выплескивая всю боль последних недель.

– На! Получи! Я заплатила! За все! Всем! Подавитесь!

Поднялся ветер, в его завывании были слышны то ли стоны, то ли смех. Геля запахнула плащ и, вытирая слезы, побежала к калитке. Калитка хлопала на ветру так, что содрогались кусты, начинающей набухать сирени.

– Не закрыл кто-то, – мелькнула мысль, – какой дурак?

Она посмотрела на окно и вздрогнула. В комнате горел свет…

*чайори – девочка, девушка

кхаморо -солнышко

дылынэста – дура

Джян пэкар акар чристанол. – ругательство, достаточно страшное

Глава 16. За раками

Так сильно тикали часы, что Геле казалось – еще чуть и их грохот разбудит полдома. Она тихонько выскользнула из-под одеяла, накинула огромный хозяйкин платок с розами по черному полю и вышла во двор, стараясь не скрипнуть дверью. Любимое время – начало июня, просыпающееся лето, блики неуверенного с утра солнышка на глянцевой яркой листве, запах прошедшего за ночь дождя, и такое щебетание птиц, что можно было оглохнуть даже в ближнем Подмосковье, было прекрасным. Оно всегда вызывало в ее душе чувство детского восторга. Спрятавшись в своем укромном местечке, прямо посередине старого куста сирени, развалившегося пополам от тяжести кряжистых веток, Геля воровски, с наслаждением затянулась.

– Блин. Чем заесть-то. Не взяла ничего, дура. Опять Вовка носом будет крутить, морщиться. Правильный, аж оскомит.

Она вылезла из укрытия, сорвала пару молоденьких луковых перышек с хозяйкиной грядки, пожевала, растерла остальное между ладонями. Потянулась навстречу солнышку, сбросила платок.

– Ангелин, вы сегодня уезжаете?

Позади, у сарая, хозяйка развешивала белье, с трудом приподнимаясь на цыпочках, чтоб дотянуться до веревки.

– Дайте я. Я быстро.

Геля шустро развесила нехитрые тряпки. Хозяйка потянула ее за руку, присели на нагретое солнцем бревно.

– Чувствую, уедешь скоро от меня совсем, детка. Так что скажу тебе. Ты – девочка хорошая, только вот река твоя неспокойная, все бурлит, бурлит, А ты берегов не знаешь, бросаешься, об камни бьёшься. Зачем?

Геля смотрела на хозяйку молча, она не ожидала от старушки этих слов. Сколько они прожили здесь, та не разу, ни взглядом, ни словом не коснулась их жизни.

– Так я и еще скажу, не обижайся. Муж твой редкий человек. Таких как он- что золотых крупинок средь песка… просто так не сыщешь, горы песчаные просеять надо. А тебе повезло, сразу слиток. Так ты цени, такие подарки судьба зря не отвешивает.

– Знаете что!

Геля снова вытянула сигарету из пачки, зло затянулась.