Дафнис и Хлоя (СИ)

Хлоя повела Дафниса к нимфам, умыла ему лицо, всё залитое кровью из разбитого носа. Вынув из сумки ломоть хлеба и кусок сыра, дала ему и поцеловала.

Но едва метимнейцы вернулись в город к себе пешком, они созвали на собрание граждан и явились с мольбой, умоляя отомстить за них. Они не сказали ни слова правды, чтобы над ними не стали издеваться за то, что столько позора им пришлось испытать от пастухов. Они обвинили граждан Митилены, что те отняли их корабль и разграбили их добро. Граждане, видя их раны, поверили им и решили отомстить за юношей самых знатных у них домов. Поэтому они решили начать войну с Митиленой и приказали военачальнику спустить на воду десяток судов и, совершив налёт, разграбить всё побережье. Так как приближалась зима, доверить морю больший флот было небезопасно.

С наступлением дня посадив солдат за вёсла, военачальник вышел в море и сделал набег на прибрежные поля митиленцев. И он награбил много скота, много зерна и вина. Немало забрал и людей, которые там над этим трудились. Он подплыл также и к тем местам, где были Хлоя и Дафнис, и, высадившись, стал угонять добычу, какая ему подвернулась.

Дафнис в то время резал в лесу ветки, чтобы зимой кормить козлят. С высоты увидев этот набег, он спрятался в дупле бука, а Хлоя оставалась у своих стад. Спасаясь от погони, она побежала к нимфам, умоляя врагов пощадить её ради богинь и тех, кого она пасёт. Но всё было напрасно. Поиздевавшись над статуями богинь, метимнейцы погнали стада и увели с собой Хлою, подхлёстывая хворостиной.

Наполнив корабли добычей, они пустились в обратный путь, налегая на вёсла, так как не было ветра. А Дафнис, когда кругом стало тихо, пришёл на равнину, где они с Хлоей пасли. Он не увидел ни коз, ни на овец не набрёл, ни Хлои не нашёл, а нашёл лишь молчание и тишь повсюду да сломанную свирель, которой Хлоя любила забавляться. С криком и воплями он кидался то к буку, где они сиживали, то к морю, надеясь увидеть её там, то к нимфам, к которым она прибежала, когда враги гнались за ней. Тут он бросился на землю и стал упрекать нимф за то, что они предали их.

"От ваших статуй похищена Хлоя, и вы могли безучастно на это смотреть? Она, которая вам плела венки, первый удой молока возливала, чья свирель здесь висит, посвящённая вам. Ни одной козы волк у меня не похитил, а враги угнали всё стадо и ту, что вместе со мной пасла. С моих коз сдерут кожу и овец принесут в жертву, а Хлоя теперь останется в городе жить. С какими глазами отцу-матери я покажусь, без коз, без Хлои, бездельником? Ведь мне пасти уже больше нечего! Я не сойду с этого места и буду ждать либо смерти, либо нового набега. Так же ль и ты, Хлоя, страдаешь? Вспоминаешь ли эту равнину, этих нимф и меня? Или тебя утешают овцы и козы, ставшие пленницами вместе с тобой?"

От слёз и от горя его охватил сон. И во сне перед ним предстали три нимфы, три жены высокого роста, полунагие, босые, с распущенными волосами.

Сначала они, казалось, с состраданием взглянули на Дафниса, затем старейшая из них, ободряя его, сказала: "Не сетуй, Дафнис, на нас. Мы о Хлое заботимся больше тебя. Ведь это мы над ней сжалились, над беспомощным младенцем, здесь в пещере лежащую вскормили. Ведь нет у неё ничего общего ни с овцами Дриаса, ни с этими лугами. И сейчас о её судьбе мы уже позаботились: так что она не будет для рабской доли в Метимну доставлена, не станет частью военной добычи. Того Пана, что здесь под сосной поставлен, которого вы не почтили даже приношением цветов, мы упросили прийти на помощь Хлое. Больше, чем мы, он привык к походам и немало повоевал, покидая деревенские поля. И он уже ушёл. И так, ни о чём не печалься. Встав, покажись на глаза Ламону с Мирталой, ведь они на земле, распростёршись от горя, лежат, думая, что и ты стал добычей врагов. Завтра вернётся к тебе Хлоя с козами и овцами, и вы будете пасти стада и на свирели играть. Всё остальное - дело Эрота, он позаботится о вас".

Дафнис вскочил, стряхнув сон, и, заливаясь слезами, перед статуями нимф преклонился и дал обещание, если Хлоя спасётся, лучшую из коз принесёт им в жертву.

Затем он бросился бегом к сосне: там стояла статуя Пана, козлоногого и рогатого. В одной руке он держал свирель, другой сдерживал козла на скаку. Дафнис и перед ним преклонился, умолял его спасти Хлою и дал обет принести ему в жертву козла. И лишь к закату солнца он перестал молиться и плакать. Ветки, что нарезал, подняв, вернулся домой, разогнал печаль Ламона и его близких и преисполнил их радостью, немного поел и погрузился в сон, но и во сне плакал и молился, чтобы снова ему нимф увидеть, молился, чтобы день скорее наступил, в который ему было обещано возвращение Хлои. Изо всех ночей эта показалась ему самой длинной. А за эту ночь вот что случилось: