Дай на прощанье обещанье

Игорю стало неуютно: на всякий случай он запахнул полы дубленки потуже, словно она могла его спасти от обрушившегося на него артобстрела. Не сработало: овчина не могла защитить ранимое сердце своего владельца от нахлынувшего жара, Игорь Станиславович разом взмок и разнервничался.

Откуда-то из глубины предательски донеслось: «хороший сын – плохой сын; хороший брат – плохой брат; хороший муж – плохой муж; хороший отец – плохой отец». Причем слово «хороший» звучало коротко, одним тихим щелчком, а слово «плохой» тянулось долго и громко. Надо было что-то сделать, и Игорь наконец-то решился.

– Поль, – позвал он дочь. – Иди ко мне, тебе же там неудобно.

– Удобно, – сообщила девочка, автоматически перепроверив устойчивость материнских коленок. – Ты иди.

Игорь Станиславович моментально воспользовался предложением Полины и протащил свой стул по новому паркету.

– Я, – хрипло выговорил он, – если что, с ремонтом помогу. На себя все расходы. Технику поменяем. Машинку там, плиту, то-се.

После этих слов плотно сомкнутые ряды женского царства раздвинулись, а Игорь Станиславович наконец-то стащил с себя дубленку, рядом с которой на стуле стало тесно.

– Может, на диван сядем?

Перешли на диван, сохраняя места, согласно выданным Адой Львовной «билетам»: по левую руку от нее села зареванная Галка, по правую – довольная одержанной победой Василиса. Игорь с дочерью расположились на ковре. Все были счастливы. Пока Ада Львовна не изрекла очередную сентенцию:

– Вообще-то… – Она любовно посмотрела на сына и внучку. – Я пришла по другому поводу.

Счастье начало испаряться прямо на глазах.

– А это все так… к слову пришлось…

– И зачем же? – взяла на себя смелость уточнить Василиса.

– Вот что я тебе скажу, девочка моя, – издалека начала свекровь. – Мне семьдесят лет.

– Бабуля! – возмутилась Полина. – Ну что ты кота за хвост тянешь: семьдесят лет, семьдесят лет! Говори уже.

Ада Львовна Скуратова недовольно посмотрела на самого младшего члена семьи и начала с самого начала:

– Слушайте меня, дети мои. Мне семьдесят лет. Отсюда следует, что я ухожу на покой…

– Слава богу, – обрадовалась Галка.

– Но…

Ада Львовна обвела всех строгим взглядом:

– Но я абсолютно не знаю, как это делается. Коллектив недвусмысленно диктует мне свои правила.

– Чего тебе коллектив диктует? – не поверил своим ушам Игорь.

– Свои правила, – членораздельно, выговаривая каждый слог, повторила мать. – Люда сказала, нужен какой-то банкет. Когда я почти сорок лет тому назад вступала в должность, никаких банкетов не было. Банкет проводился один раз в году – в День медицинского работника. Теперь, говорят, это необходимо. Там вручают подарок и говорят хорошие слова…

– Бабушка, тебе что, никогда раньше хороших слов не говорили?! – изумилась Полина и с недоумением повернулась к отцу: – У нее же грамот миллион!

– Это другое, – встала на защиту интересов свекрови главная поборница справедливости Василиса.

– Я не знаю, дочь, – развела руками свекровь и посмотрела на каждого. – Про банкеты я уже ничего не понимаю. Но отказывать коллективу неприлично. Люди обидятся.

– Да не надо никому отказывать! – успокоил мать Игорь Станиславович, почувствовавший, как маятник метронома качнулся в нужную сторону: «хороший сын – хороший мальчик». – Сколько человек?

– Все.

– В смысле, все? – снова не поверил своим ушам Игорь. – Все медики города?

– Зачем города? Только станции, – пояснила Ада Львовна, и лицо ее приобрело виноватое выражение.

– Мама, – вмешалась Василиса. – Банкет не проблема. Скажите, сколько будет человек, снимем ресторан.

– Что ты! – напугалась свекровь. – Ресторан – это неприлично! Это, я бы сказала, вызывающе нескромно.

– Тогда что вы предлагаете? – начала раздражаться Василиса.

– Я хочу, чтобы вся моя семья принимала участие в этом банкете. Чтобы все было сделано своими руками, от чистого сердца, с любовью. Без всякого официоза!

– То есть вы хотите сказать, – осмелилась предположить сноха, – что мы с Галкой будем сначала готовить, а потом обслуживать?!

– По-другому нельзя, – развеяла все сомнения Ада Львовна. – Коллектив провожает меня в последний путь, и я хочу, чтобы вы видели это.

– В какой последний путь, прости господи?! Тебя провожают на заслуженный отдых. То бишь на пенсию, – пояснила Галка, заразившаяся раздражением на мать от Василисы.

– Как ни назови, конец один, – в очередной раз выдала Ада Львовна. – Для таких людей, как я, уйти с работы – это все равно что уйти из жизни. Поэтому я хочу, чтобы вы тоже присутствовали!

– А если я не пойду? – поинтересовалась Василиса. – Все приготовлю, накрою и уйду?

– Я не могу настаивать на том, чтобы ты осталась, – успокоила ее свекровь. – Главное, чтобы рядом со мной были мои дети и моя внучка.

– Я без мамы никуда не пойду, – заартачилась Поля и перебралась на диван.

– Кто это тебя спрашивать будет?! – поинтересовался отец, после чего Полина вспыхнула и умчалась в свою комнату.

– Все правильно, – сообщила мужу Василиса. – Ребенок вступился за мать.

– Но ты же сама не хотела оставаться, – подпела младшему брату Галка.