Дай пять

– Дикки во всем короток, – подтвердила я. Особенно с нашей женитьбой. Свинья.

Спустя двадцать минут Рейнджер закончил дела, адвокат прикончил выпивку и удалился, а мы переместились за столик. Сегодня Рейнджер был весь в черном. Черная футболка, черные брюки, черные ботинки и черная ветровка из гортекса. Он не снял ветровку, и все в зале понимали, почему. Рейнджер не из тех, кто держит оружие в бардачке.

Мы сделали заказ, и Рейнджер откинулся на стуле.

– Ты никогда много не рассказываешь о своем замужестве.

– А ты вообще никогда много не рассказываешь ни о чем.

Он улыбнулся.

– Из скромности.

– Ты когда–нибудь был женат?

– Давным–давно.

Такого ответа я не ожидала.

– Дети есть?

Он смотрел на меня целую минуту, прежде чем ответил:

– У меня есть дочь. Ей девять лет. Живет с матерью во Флориде.

– Ты с ней когда–нибудь видишься?

– Когда бываю в тех местах.

Кто былэтот человек? Он владел офисным зданием в Бостоне. И являлся отцом девятилетней девочки. Я с трудом могла втиснуть эти новые сведения в мои мысленные представления о Рейнджере, как о вооруженном до зубов сыщике и охотнике за головами.

– Расскажи о бомбе, – спросил Рейнджер. – У меня ощущение, что я не поспеваю за твоей жизнью.

Я поведала ему свою теорию.

Он все еще сидел, развалившись на стуле, но линия рта его ожесточилась.

– Бомба – это нехорошо, Милашка. Они вносят беспорядок. Путают все карты.

– Есть соображения?

– Ага, ты думала когда–нибудь взять отпуск?

Я сморщила нос:

– Отпуск я не могу себе позволить.

– Я дам тебе аванс за выполнение служебных обязанностей.

Я почувствовала, что краснею:

– Насчет этих самых обязанностей…

Он понизил голос: – За обязанности, о которых ты беспокоишься, мне не приходится платить.

Дааа уж.

Я стала поглощать пасту.

– Никуда я не поеду. Я не собираюсь бросать дядюшку Фреда. И где я оставлю Рекса? И Хеллоуин на носу. Не могу я его пропустить. Я люблю Хеллоуин.

Хеллоуин – мой любимый праздник. Люблю бодрящий воздух, тыквы и жуткие страшилки в виде украшений. Когда я была ребенком, то меня не волновало, сколько я соберу конфет. Я балдела от костюмов. Может, это что–то говорит обо мне лично, но наденьте на меня маску, и я сойду с ума от счастья. Не эти уродливые резиновые потные штучки, которые закрывают всю голову. Я люблю такие, которые надевают на глаза и делают тебя похожим на Одинокого Рейнджера. И еще круто раскрасить лицо.

– Конечно, я не ввязываюсь больше в эти игры «кошелек или жизнь», – произнесла я, вонзаясь в кусок сосиски. – Я теперь иду в дом к родителям и раздаю конфеты. Мы с бабулей Мазур всегда наряжаемся в костюмы, когда приходят детишки. В прошлом году я была Зорро, а Бабуля – Лили Мунстер. Думаю, в этом году она нарядится какой–нибудь из Перчинок (девушки из легендарной группы Spice Girl –Прим.пер.).

– Могу себе представить тебя в роли Зорро, – хмыкнул Рейнджер.

Зорро на самом деле мой любимый персонаж. Зорро – крутой чувак.

Поскольку за все платил Рейнджер, я взяла тирамису. Ну и потому что от тирамису в «Россини» можно испытать оргазм. Рейнджер, разумеется, пропустил десерт, не желая отравлять свое тело сахаром и увеличить свои валики на плоском, как стиральная доска, животе. Я слизала последние крошки и остатки крема и полезла под скатерть осторожно проверить верхнюю застежку своих джинсов.

Я не фанатею насчет веса. По правде сказать, у меня даже весов нет. Я сужу о своем весе по тому, как сидят джинсы. И неприятно признаться, что эти джинсы совсем не подходили. Да, мне точно нужна диета получше. И программа упражнений. Прямо завтра. Начиная с утра никаких больше поездок на лифте на второй этаж, никаких пончиков на завтрак.

По дороге домой в машине я изучала Рейнджера, в свете уличных фонарей и вспышках встречных огней просматривались детали. Он не надел перстней. Часы на левом запястье. Широкая нейлоновая повязка. Сегодня никаких гвоздиков в ушах. Вокруг глаз сеточка морщин. Следствие не лет, а солнца. По моим лучшим подсчетам ему было где–то между двадцатью пятью и тридцатью пятью. Никто точно не знал. И никто не знал о его происхождении. Он легко вращался в низах Трентона, говоря на их языке, чем показывал близость к меньшинствам. Сегодня и следа не было от того Рейнджера. Сегодня вечером он больше походил на дельца с Уолл–стрит, чем на обитателя пресловутой Старк Стрит.

До дома мы ехали в молчании. Рейнджер въехал на мою стоянку, и я быстро осмотрелась на предмет каких–нибудь страшных типов. Не обнаружив никого, я открыла дверь, даже не дождавшись, когда машина остановится. Не было смысла оставаться дольше в темноте наедине с Рейнджером, испытывая судьбу. Последний раз я достаточно сделала из себя дурочку, когда почти наклюкалась.

– Ты спешишь? – спросил, удивившись, Рейнджер.

– Срочные дела.

Я подвинулась, чтобы вылезти из машины, а он схватил меня за загривок.

– Будь осторожна, – предупредил он.

– Л–л–адно.

– И носи с собой пистолет.

– Ага.

– Заряженный.

– Ладно, заряженный.

Он отпустил шею.

– Приятных сновидений.

Я вбежала в дом и поднялась по лестнице, бросилась в квартиру и набрала номер Мери Лу.