Daigaku-kagami (СИ)

Звонок возвестил о том, что последний урок на сегодня завершился, и ученики, бодро вскочив со своих мест, дружной гурьбой рванули в общежитие. Кто-то собирался поспать, кто-то развлечься, кто-то погулять по территории, а Альфред твердо решил для себя заняться уроками. Если сейчас он создаст себе репутацию примерного ученика, то когда в его жизнь влезет драмкружок, он сможет не сильно выкладываться в учебе и полностью посвятит себя помощи другу.

__________

^1 mon cher (фр.) - мой дорогой

^2 ch'eri (фр.) - дорогой

========== Действие первое. Явление II. Братик, драмкружок и этот чертов смазливый ублюдок ==========

Явление II

Братик, драмкружок и этот чертов смазливый ублюдок

— Феличиано, можно попросить тебя кое о чем?

— Ве-е? Ловино? Конечно, братик, для тебя — все что угодно! — Феличиано отвлекся от работы, чтобы посмотреть на вошедшего в кабинет брата.

Многие говорили им, что они похожи внешне, как близнецы, но Феличиано не мог с этим согласиться. Для него Ловино всегда был любимым старшим братом: и ростом выше, и серьезнее в какой-то мере, и вообще — самостоятельный с раннего детства. В отличие от него-то.

— Ты же знаешь, что драмкружок потерял большую часть своего состава с этим выпуском? — Феличиано кивнул. — Мы хотим устроить нечто грандиозное в этом году, чтобы хоть как-то восполнить количество…

— Нужно помочь с декорациями? — понимающе улыбнулся тот.

— Ага, — Ловино чуть покраснел: он не любил выглядеть беспомощным, но просить Феличиано рисовать декорации для драмкружка всегда приходилось именно ему, как старшему брату. — Материалы все там же, если не найдешь, позови меня. И еще плакат, если не трудно. Вот, это сценарий и эскизы, — он протянул брату несколько помятых альбомных листочков.

— Помидорки? — Феличиано непонимающе уставился на Ловино, указывая на какие-то то ли крендельки, то ли изысканные узоры.

— Не смотри так на меня! Это все Тони опять!..

— Так ты с ним встречался… — задумчиво протянул Феличиано, печально опустив глаза.

— Было бы более удивительно, если бы этого не произошло, как-никак, мы оба состоим в драмкружке, — раздраженно фыркнул Ловино, отворачиваясь. — Так я могу на тебя рассчитывать?

— Конечно, — приглушенно ответил Феличиано. — Сроки?

— Попробуй уложиться в две недели. Нам нужно начинать пораньше, сам понимаешь, через месяц никого свободного уже не останется.

— Мне ли не знать, — тихо пробормотал он и уже громче добавил: — Не волнуйся, все будет готово вовремя. Ты же знаешь, что всегда можешь на меня положиться!

— Спасибо, — только и сказал Ловино, тихо прикрывая за собой дверь.

Феличиано лишь бессильно скомкал бумажку и швырнул ее на стол. Оставалось просто закусить нижнюю губу, чтобы не разреветься от непонятной злости, и вернуться к работе. Он очень любил рисовать, и вполне можно сказать, что получалось у него хорошо, если не прекрасно. Да что там! Парень был чертовски талантлив. И без Ловино он бы этот талант в себе не открыл. Тот всегда заступался за хрупкого Феличиано, позволяя тем самым ему развиваться, не оглядываясь на общественное мнение. Он его поддерживал. Он давал ему идеи. Он его вдохновлял. Не семья, считавшая, что из Феличиано нужно растить политика, не друзья, которых и не было почти, а только Ловино. Они всегда были вместе, и вот теперь какой-то старшеклассник Антонио пытается их разлучить! Пытается? Варгас поморгал, когда перед глазами неожиданно все поплыло. С тех пор, как Ловино вступил в этот драмкружок, где встретил своего так называемого «Тони», он только и говорил, что о нем. И вот тогда-то искусство и помогло Феличиано спрятать свою обиду и боль в отражениях непередаваемой глубины цвета, ровных штрихах и тонких росчерках тушью. Он рисовал теперь, чтобы забыть, чтобы не закрываться, чтобы терпеть.

Сейчас он трудился над небольшой графической зарисовкой по древней легенде об основании Рима. На картине Ромул рыдал над телом павшего от его руки брата. Тьма вокруг, ярко-алые пятна крови и блестящие слезы, срывающиеся с подбородка совсем еще, по нынешним меркам, юного мужчины.

Феличиано любил трудиться в тишине, но в такие моменты, как этот, она была давящей, так что он включил какую-то легкую классическую мелодию. Сначала невозможно трудно было прикоснуться карандашом к бумаге, оставить на последних фрагментах ее чистоты и непорочности свои угольно-черные следы, но уже спустя полчаса он поймал свою музу за хвост, рисуя резко, но вдохновленно, зло.

Дело близилось к вечеру, когда он закончил. Критично оглядев работу, Варгас только покачал головой, размышляя о том, что после просьбы Ловино он еще нескоро сможет взяться за ее доработку. Убрав инструменты, он выключил свет и вышел из кабинета, запирая его на ключ. Из кружка рисования он пока единственный каждый день ходил в мастерскую, все-таки официальные занятия должны были начаться только на следующей неделе.

Феличиано откинул волосы со лба, снимая с лица остатки усталости и расплываясь в обычной своей довольной улыбке. Сейчас он шел в их с Ловино комнату в общежитии, так что нужно было делать вид, что ничего не случилось.