Daigaku-kagami (СИ)

Драмкружок ответил дружным «да». Артур объявил об окончании собрания: члены комиссии поднялись со своих мест и бесшумно покинули помещение. Следом за ними вышли Феликс и Торис, они все еще обсуждали идею Альфреда и возможности воплотить ее в жизнь, но Лукашевич избегал активно жестикулировать. Потом ушли Андресс и Халлдор: они держались вместе, но не разговаривали и выглядели совсем чужими и далекими. Мэттью вышел из зала, тихо попрощавшись с Артуром, совершенно один. Йонг Су что-то долго говорил Альфреду вполголоса, а Кику дожидался его на своем месте.

— Понимаю, вы давно не виделись и вам не терпится обсудить летние каникулы, девочки, но не могли бы вы заняться этим вне моего зала? — Артур прервал их бурные обсуждения. — Если, конечно, один из вас не хочет остаться здесь и помочь мне с уборкой.

Альфред снова посмотрел на него «тем» взглядом, но Артур правда ничего не мог с собой поделать — ему хотелось ранить Джонса, задеть его, каким-то образом заставить все объяснить.

— До завтра, — Йонг Су помахал на прощание, и они с Кику вместе вышли из зала.

Нет, в самом деле, что случилось с ними этим летом?

А Альфред остался — Артур хотел этого и не хотел одновременно. О чем с ним говорить? Как с ним говорить, чтобы при этом не умереть от стыда — сейчас или после? Джонс нашел ответы на все вопросы.

— Артур, — он смотрел куда угодно, только не на Артура, и теребил прядку волос, а его голос был пустым и безликим. — Я думаю, нам лучше не общаться какое-то время.

Ох, вот как. Артур только поджал губы — слова ранили, но он не верил ни одному из них.

— А теперь расскажи, что случилось, — как можно спокойнее попросил он — голос почти не дрожал.

— Н-нет, ничего, — Джонс тряхнул головой. — Я просто… обдумал произошедшее. И я не хочу больше с тобой общаться. Мне противно от самого себя.

— Будь я тобой, мне бы тоже было, — едва сдерживаясь, прошипел Артур. — Так нагло врать в лицо тому, кто хочет тебе помочь.

Альфред нахмурился и, кажется, разозлился — стиснул кулаки и сжал губы в линию.

— Мне не нужна твоя помощь. И уж тем более не нужно, чтобы ты мне верил. Просто не приближайся ко мне больше! — с каждым словом он говорил все громче, и Артур слышал дрожь в его голосе.

— Какой же ты глупый…

— Это ты глупый! — перебил Альфред. — Неужели ты не понимаешь? Ты мне отвратителен. Мне тошно даже стоять рядом с тобой, я настолько не хотел тебя видеть, что остался дома подольше.

Артур готов был терпеть, он как мог пережимал горло гордости, но это было последней каплей. Вспыхнув до ушей, он отвесил Альфреду звонкую пощечину. Его руки тряслись, и он едва держался, чтобы не разреветься позорно прямо перед Альфредом.

— Если это правда, то посмотри мне в глаза, наконец! Скажи все это, глядя в мои чертовы глаза!

Джонс вздрогнул от этих слов и с трудом заставил себя посмотреть на Артура. Он и сам готов был разреветься, но все равно упрямо стискивал зубы.

— Я… — его взгляд снова метнулся в сторону, и Артур сделал шаг вперед, чтобы силой заставить Альфреда смотреть на себя. — Я тебя… — нижняя губа у Альфреда задрожала, он вырвался из пальцев Артура и отвернулся, закрыв лицо ладонями. — Я не могу! Не могу сказать все это! Ты должен уже ненавидеть меня, я ведь тебя предал. Почему, Артур? Почему ты так добр ко мне?

— Как будто ты не знаешь, идиот, — проворчал Артур растерянно — он еще никогда не видел Альфреда в истерике.

Что же с ним случилось этим летом?

— Я ведь принял верное решение, лучшее решение, — всхлипнул Альфред. — Почему ты не даешь мне сделать все правильно?

— Ал, — Артур осторожно коснулся его плеча. — Расскажи мне обо всем. Вместе мы найдем какой-нибудь выход.

Тот покачал головой.

— Не могу. Прости, Артур, но я не могу.

Джонс ушел так быстро, что Артур не сразу понял, почему вдруг в зале стало пусто. Пустота была повсюду — в голове, в чувствах, в жизни. В воздухе звенела пустота. Пу-сто-та.

========== Действие двенадцатое. Явление III. А дальше? ==========

Явление III

А дальше?

У всех свои причины любить или не любить осень. Кто-то наслаждается последними теплыми деньками, пожаром на деревьях, листопадом и первыми ливнями. Кто-то, наоборот, жалуется на промозглую сырость, запах прелой листвы и однообразные серые пейзажи за окном. Некоторым нравится уютное чувство, когда, завернувшись в большой мягкий плед, как в кокон, пьешь горячий пряный чай с гвоздикой и корицей, а по стеклам барабанит дождь. Другие же терпеть не могут торчать вечерами дома из-за зарядившего вдруг так некстати ливня. В осени есть много всего — хорошего и плохого — и никого она не оставляет равнодушной.

В Японии осень — ранняя, не та, что в ноябре раскрашивает клены в красный, — значит не только по-летнему жаркие дни, свежий урожай и начало нового семестра в школах и университетах. Осень — это Ундокай. Подготовку к знаменательному дню начинают задолго до восьмого октября — за месяц, а то и два. Готовятся украшения, ставятся выступления, репетируются номера, но главное — тренируются спортсмены.