Далече от брегов Невы

До прибытия Орлова в 16-й дивизии, как во всей русской армии, усиленно насаждались аракчеевские порядки. Каковы они есть, Пушкин видел в Петербурге. Солдат учили не воевать, а вышагивать на парадах, для этого мучили бесконечными учениями, палками вбивая плацпарадные премудрости.

Эпиграммы на жестокого и подлого обожателя муштры, любимца царя графа Аракчеева сыграли свою роль в судьбе Пушкина. И здесь та же аракчеевщина…

Даже командир 6-го корпуса, куда входила дивизия Орлова, генерал Сабанеев, ревностный служака и отнюдь не вольнодумец, и тот сетовал: «Не могу равнодушно видеть уныние и изнурение войск русских, измученных бесконечным и беспрерывным учением, примеркой и переделкой амуниции и проч.

Ученье день и ночь, даже со свечами. Солдаты не имеют ни минуты отдохновения. Оттого побеги, оттого смертность».

Больше всего солдат бежало как раз из 16-й дивизии.

Приняв командование и объездив полки, Орлов издал приказ и строго-настрого распорядился прочитать его солдатам.

В приказе писал, что видит причину побегов в полуголодном существовании солдат (их обворовывают) и в зверском с ними обращении.

«Я почитаю великим злодеем того офицера, — говорилось в приказе, — который, следуя внушению слепой ярости… употребляет вверенную ему власть на истязание солдат».

Уважать солдат, заботиться о них, просвещать их, готовить из них соратников для великого дела…

— Я сам почитаю себе честного солдата другом и братом, — заявлял Орлов. Молодые офицеры слушали его как оракула.

Пушкину вспоминался Петербург, бурные собрания у Никиты Муравьёва и у Ильи Долгорукова. Те же пылкие речи, страстное желание свободы.

Но было здесь и другое: большая решительность, готовность действовать. Незамедлительно, тотчас же.

«Пишу тебе у Рейна, — сообщал Пушкин Вяземскому… — Он тебе кланяется и занят ужасно сургучом. Прибавление. Орлов велел тебе сказать, что он делает палки сургучные, а палки в дивизии своей уничтожил».

«Теперь нахожусь в Киевской губернии, в деревне Давыдовых»

В начале ноября 1820 года, когда генерал Орлов отправился по долгу службы инспектировать пограничные укрепления на Пруте и Дунае, в его кишинёвском доме остались два брата Давыдовы — Александр Львович и Василий Львович. Они ненадолго приехали в Кишинёв с Украины из своего имения Каменка.

Давыдовы приходились братьями по матери генералу Раевскому. Оба были военными в отставке.

Благодаря Давыдовым жизнь в доме Орлова и в его отсутствие не замирала. Они здесь хозяйничали, принимали гостей, радушно кормили их отменными обедами.

У Орлова с Давыдовыми познакомился Пушкин.

Собираясь обратно в Каменку, братья пригласили Пушкина ехать вместе с ними и у них погостить.

Увидеть новые места, пожить на Украине… Правда, поздняя осень не лучшее время года для такого путешествия, но Пушкин — «искатель новых впечатлений» — охотно согласился. Поездка была для него тем более заманчива, что в Каменку ждали Раевских — генерала и его старшего сына. Снисходительный Инзов не стал препятствовать.

И снова дорога. И снова — в путь.

Большое, богатое имение Каменка в Чигиринском повете, то есть уезде Киевской губернии, принадлежало престарелой Екатерине Николаевне Давыдовой — матери генерала Раевского и братьев Давыдовых.

В дороге находились три дня. К усадьбе подъехали через большое село, которое в это время года глядело уныло: обнажённые сады, посеревшие от осенних дождей мазанки, размытая, грязная дорога.

Великолепная барская усадьба Каменка, разделённая надвое проезжей дорогой, раскинулась на высоком берегу Тясмина. Просторный господский дом и другие строения стояли среди сада, спускавшегося к реке. Недалеко от усадьбы берега Тясмина сближались, образуя нависшие над водой каменные утёсы. От них и пошло название Каменка.

Редеет облаков летучая гряда;
Звезда печальная, вечерняя звезда,
Твой луч осеребрил увядшие равнины,
И дремлющий залив, и чёрных скал вершины…

«Увядшие равнины», «дремлющий залив», «чёрных скал вершины» — такой увидел Пушкин осеннюю Каменку.

Хозяйка Каменки Екатерина Николаевна жила на старинный лад — широко и хлебосольно, с воспитанниками и воспитанницами, приживалами и приживалками, толпой слуг, управляемых важным дворецким, со всевозможными барскими затеями, крепостными музыкантами и певчими, с пальбой из пушек, иллюминацией и фейерверком в достопамятные дни. Сама Екатерина Николаевна, два её сына — старший со своим семейством и младший холостой — жили в Каменке постоянно.

Братья Давыдовы были очень разные. Старший, сорокасемилетний отставной генерал Александр Львович, любитель вкусно поесть и весело пожить, всю страсть души отдавал гастрономии. Человек ординарный и, в сущности, ничтожный, он щеголял перед равными аристократичностью манер, зато с «низшими» являл себя самодуром и грубияном.