Далече от брегов Невы

Рено был человеком весьма предприимчивым. В самом начале века он откупил у князя Григория Волконского его дом на углу Ришельевской и будущей Ланжероновской улиц, сперва пристроил к нему ещё одно здание, а затем и овальную Биржевую залу с галереями и хорами для вечерних собраний. Ту самую, в которой одесское коммерческое общество давало бал в честь Воронцова. В домах, построенных Рено на его огромном участке, помещались и казино, и гостиница, ему принадлежавшие. Пушкин сперва остановился в «Hôtel du Nord» — так называлась гостиница Синара в его доме на Итальянской улице, затем поселился в гостинице Рено, «близ театра», где останавливались все приезжающие из Петербурга чиновники, определённые в штат генерал-губернатора. Обе гостиницы находились в центральной части города. Как она выглядела, описал приплывший сюда морем петербургский литератор Свиньин: «По длинному покатому спуску выходишь на широкую, великолепную улицу и с первым шагом видишь себя посреди богатого многолюдного города. Удостоверение ещё увеличивается по мере приближения Ришельевскою улицею к центру города: по обеим сторонам оной встречаешь огромные дома в 2 и 3 этажа, магазейны, блестящие сокровищами Европы и Азии, и роскошные казино полные посетителей».

По переписи 1817 года в Одессе насчитывалось 32 740 жителей, и население её всё возрастало.

Свиньин останавливался вскоре после Пушкина в отеле Рено, занял, по его словам, «в клобе» 14-й номер, «имеющий балкон на Ришельевскую и Дерибасовскую улицы». К слову «клоб» сделал примечание: «Лучшая гостиница в Одессе». «Клобом» назвал он отель потому, что в этом же доме Рено сдавал помещение клубу «Ресурса».

Как рассказывали одесские старожилы, Пушкин занял номер во втором верхнем этаже отеля Рено с угловым балконом, очевидно тот же, где после жил Свиньин.

С одной стороны углового балкона видно было море, с другой — театр. Место было людное, оживлённое. Под балконом то и дело сновали экипажи, тарахтели телеги, спешили верховые. К вечеру, когда спадала жара, появлялись гуляющие.

В «Путешествии Онегина» Пушкин рассказал о своей жизни в Одессе.

Бывало, пушка зоревая
Лишь только грянет с корабля,
С крутого берега сбегая,
Уж к морю отправляюсь я.
Потом за трубкой раскалённой,
Волной солёной оживлённый,
Как мусульман в своём раю,
С восточной гущей кофе пью.
Иду гулять. Уж благосклонный
Открыт Casino; чашек звон
Там раздаётся; на балкон
Маркёр выходит полусонный
С метлой в руках, и у крыльца
Уже сошлися два купца.

«Зоревая пушка» стреляла рано утром с брандвахты — сторожевого судна, которое каждую весну приходило в Одессу из Севастополя, чтобы до осени «содержать караул» между Практической и Карантинной гаванями. Выстрелом с брандвахты начинался летний одесский день.

Первое, что делал Пушкин с утра, — шёл купаться. «Купальный берег» находился рядом с портом.

«Близ самого города, — рассказывал Свиньин, — устроены купальни в море, что доставляет немалое удовольствие и выгоды здешним жителям и приезжающим пользоваться полезными морскими купаньями».

После купанья Пушкин возвращался в отель, выкуривал трубку, пил утренний кофе по-турецки — с гущей. Так он привык в Кишинёве. Затем шёл гулять.

Несмотря на ранний час, казино возле театра уже было открыто. Пушкин, случалось, заходил сюда попросту, по-домашнему, в своём кишинёвском архалуке и феске. Но вскоре он оставил этот азиатский наряд и, выходя на улицу, надевал чёрный сюртук, фуражку или шляпу. Однако со своей железной палкой не расставался.

Гуляя, Пушкин знакомился с Одессой. При немалом пространстве, занимаемом городом, центральная часть его была сравнительно невелика. Улицы Портняжья (позднее она стала называться Ланжероновской), Гимназская (уже при Пушкине её переименовали в Дерибасовскую), Греческая, Полицейская… Их пересекали Итальянская, Ришельевская, Екатерининская. И как бы подводя черту под центральной частью города, тянулась длинная Преображенская.

В конце главной улицы — Ришельевской, — на площади, обращённый к морю возвышался театр. Близ него тут же на Ришельевской стоял дом Ришелье — того самого, в «воздушном замке» которого Пушкин и Раевские останавливались в Гурзуфе.

За Преображенской улицей начинались пустыри, попадались барские усадьбы. На Софийской улице выделялся дом польского магната Потоцкого. Не дом — дворец. Параллельная Софийской — Херсонская улица бурно строилась, и среди новых красивых домов здесь то и дело попадались склады зерна. И что характерно — «магазины» встречались не только подле купеческих жилищ, но и подле барских. Торговлей занимались и знатные господа.