Далёкая песня дождя

3. Почему Аблака не падают на землю?

4. Что такое время?

5. Почему чИловек умирает?»

Вдруг вспомнил еще об одном очень важном-преважном вопросе. Стремглав выскочил из дровяника, разгоряченный, влетел в дом, одновременно двумя ногами выпрыгнул из валенок и, пролетев мимо деда, смотревшего по телеку новости, ворвался в Лехину комнату. Схватил с этажерки ручку и, затаив дыхание, вывел на вновь развернутом листке: «Зачем мама и папа ссорЮтЦа?»

Я был уверен, что Савоська знает ответы на эти архиважные вопросы и уж точно просветит меня, ответив бесхитростно, откровенно и обстоятельно. Конечно, были сомнения насчет последнего моего пункта в вопроснике, но уж очень я хотел, чтобы мама и папа не ссорились, а как сказал профессор Капица в любимой Лехиной телепередаче «Очевидное невероятное»: «Ищите причину каждого неведомого вам явления и вы придете к открытию».

3

Казалось, что прошла целая вечность, с того момента как я явился в дровяник на встречу с Савоськой. Солнечный свет за мутным стеклом крохотного окошка давно сменился на серые сумерки, а затем на непроглядную густую тьму. Бодрящий холодок бесцеремонно забирался под пальто, сковывал ледяными щипцами пальцы рук и ног в варежках и валенках, бессовестно кусал за уши, несмотря на теплую дедову шапку с кокардой ВОХР. Все чаще голову посещали мысли о горячей печке и громадной кружке чая с бабушкиным малиновым вареньем. Поднявшийся после заката ветер, насквозь продувая легкий сарайчик, издавал леденящие душу заунывные посвисты. С каждой минутой мне становилось все страшнее и страшнее, и невольные слезы теплыми ручейками струились из глаз. Нет, не от страха! Страх я научился преодолевать в темном подвале нашей новостройки, куда отец то и дело посылал меня за картошкой. Это были горькие слезы обиды. Савоська не пришел! Злая обида тяжелым камнем давила на грудь, затрудняла дыхание и выжимала из меня, как из губки, потоки слез. Тихий плач постепенно перерос в звучное всхлипывание, а потом — в громкое рыдание. Я дал волю чувствам, зная, что никто сейчас меня не лицезрит. Даже если предположить, что невидимый Савоська все же в этот момент поглядывает на рыдающего, замерзшего донельзя мальчишку, пусть знает, как тот на него осерчал! Даже больше, чем на свою сестру — Светку, злодейски похищавшую самые вкусные конфеты из моего новогоднего подарка.[25]

Эх ты, Савоська!

Когда же, тяжело вздыхая и размазывая варежкой слезы по щекам, я собрался выдвинуться на встречу с печкой и сладким чаем, во дворе под чьими-то неспешными шагами заскрипел снег. Затаив дыхание, я вжался спиной в ребристую стенку дровяника. Большая синяя тень промелькнула в окошке. Через мгновение с ужасающим скрипом, скребя низом по утоптанному снегу, медленно отворилась дощатая дверь, образовавшийся проем сразу же исчез за темным коренастым силуэтом. Не было видно ни зги, только ярко искрился застывший в воздухе алый огонек, и маленькое пространство дровяника быстро заполнил сладковато-ядреный запах дедовой махорки.

— Хватит уже сопли морозить, — как спасение прозвучал родной дедушкин голос, — бабушка блинов испекла, я чай с ежевикой заварил, айда, внучок, вечерять!

Я лишь успел украдкой засунуть в кладку колотых дров свой список вопросов. Пусть Савоська читает их без меня!

Когда мы шли вдвоем по темному двору мимо старой груши, дед крепко обнял меня за плечи, так что щека плотно прижалась к мягкому сукну офицерской шинели, и спокойно, как о чем-то вполне обыденном, произнес:

— Не ищи его… Он сам тебя отыщет, ежели надобно станет…

Уже на кухне, когда мы все вместе пили ароматный чай с самыми вкусными в мире блинами, я краешком глаза заметил, как кто-то быстро промелькнул за кухонным окном, и ухо чутко уловило осторожный скрип двери дровяника.

А после ужина бабушка внимательно посмотрела на мои красные щеки и, прикоснувшись тыльной стороной ладони к моему пылающему жаром лбу, мгновенно поставила диагноз: «Простыл!» Моя физиономия скривилась в страдальческой гримасе, и из ублаженного блинами чрева раздался жалостливый стон безнадежно больного человека. Захворавшего внука с любовью укладывают в постель и поят бабушкиным фирменным «гоголем-могулем», состоящим из теплого молока, свежего куриного яйца, пчелиного меда и сливочного масла. Убаюканный бабулиными бормотушками-заговорами, как в мягкое облако, погружаясь в глубокий сон, я ощущаю своей вихрастой макушкой теплое нежное поглаживание чьей-то широкой шершавой ладони.

4