Далёкая песня дождя

До чего ж приятно просыпаться под треск горящих сухих поленьев в только что растопленной дедом печи, нежась под теплым ватным одеялом в слегка остывшей за ночь комнате, ловить носом приятный запах березового дымка и, лениво повернувшись на бок, любоваться весело полыхающим огнем в тот момент, когда дед неспешно подбрасывает в открытый топливник свежее дровяное «лакомство». Пламя, придавленное еще морозными поленьями, чуть затухает, словно прогибаясь под их тяжестью, потом медленно, шаг за шагом обхватывает дерево и ласково облизывает его самыми кончиками оранжевых язычков, как бы смакуя и наслаждаясь любимым блюдом. Распробовав новую порцию, огонь с жадностью набрасывается на нее, и топливник вновь от края до края заполняется гулко гудящим живым пламенем.

Волшебство на время, до следующего заброса топлива, замирает, как только дед, толкая черной кочергой, звонко захлопывает раскаленную чугунную дверку. И только яркие искорки, как маленькие звездочки, одна за другой сыплются через колосник в полутемное жерло зольника и затухают, теряясь в серой золе, таинственно мигающей множеством крохотных алых угольков.

На этот раз дед не спешит захлопывать дверку в бушующее пламенем печное жерло. Примостившись вполоборота к печи у открытого пылающего топливника на низенькой, искусно сделанной им же скамеечке, он краешком глаза с доброй хитринкой поглядывает на меня:

— Ну что, внучок, согрела тебя печка?

Я с трудом отрываю щеку от громадной пуховой подушки и, не отводя взгляда от огня, довольно киваю головой.

— Тут, значит, вишь, как получается, — продолжает дед, — сложил я нашу печечку, когда мамка твоя еще босиком под стол ходила. С тех пор щедро согревает она нашу семью в самые лютые холода и не жалеет тепла своего для людей, что с добром в наш дом приходят, — дед ласково похлопывает широкой ладонью гудящую печь по горячему боку. — Так оно и в жизни, доброе дело сделать — это как печку в избе простывшей затопить: топит один, а тепло это многих озябших согревает. Ради этого и жить стоит, так как жизнь такая не напрасно проживается и смысл свой имеет.

Я, разинув рот, внимательно слушаю деда и представляю себе целый город из множества горячих, только что растопленных печек, вокруг которых играют и резвятся счастливые розовощекие дети. А я с высокой горки с гордостью наблюдаю за этой детской идиллией и всем сердцем радуюсь и ликую! Ведь это я затопил эти печки, чтобы всем детям было тепло, хорошо и весело. Вот что значит жить со смыслом!

5

Савоська поселился в нашем дровянике прошлым летом, после того как дед за пару дней сколотил этот небольшой сарайчик с окошком, похожий на маленький жилой домик. Дед так и сказал:

— Ну вот, новое жилье для нашего Савоськи готово. Уж очень ему в курятнике неуютно, да и с Петрухой чего-то не ладят они. А дровяник, точно знаю, по душе ему придется.

Я сразу же завалил деда лавиной вопросов: что за Савоська? Кто таков? Откуда взялся? Малой он или большой? Малец или старик? Ест ли манку на завтрак, пьет ли кипяченое молоко?

— Как ты его себе представишь, таким он и станет для тебя, — до обидного кратко объяснил дед и засобирался на дежурство. Он давно был на пенсии и подрабатывал начальником караула на шинном комбинате. Через три дня на четвертый он заступал на смену в красивой форме стрелка ВОХР, а в выходные дни всего себя отдавал работе уличкома, хозяйству, плотницкому делу и общению с родными.

Уже у порога дед оглянулся и, одарив меня своей доброй улыбкой, сказал:

— Ну, не вешай нос. Расскажу как-нибудь тебе про Савоську.

Я немного воспрял духом, потому что знал: дед всегда держит слово.

6

Рисовать я люблю и рисую всегда с удовольствием, всем, чем только можно это делать: карандашами цветными и простыми, красками акварельными и гуашевыми, шариковой ручкой, мелом на асфальте, палочкой на песке и углем на заборе. Даже как-то умудрился нацарапать орнамент большим гвоздем на новенькой, сложенной и только что оштукатуренной моим мастеровым дедом печке.

Вот и сегодня с самого утра я разложил свои многочисленные цветные карандаши на большом круглом столе в гостиной и приступил к изображению масштабной композиции на тему «Весна пришла». Для придания «монументальному полотну» максимального сходства с действительностью я раз за разом подбегал к окну и изо всех сил старался разглядеть хоть какие-то признаки приближающейся весны на заснеженном переулке. Через подтаявшее стекло не без усилий увидел и сразу же перенес на бумагу первые, еще робкие проталинки у невысокого забора-штакетника, тающие под ярким высоким солнцем золотистые сосульки на нашей любимой березе, словно застывшие на время хрустальные капли, и небо — светлое-светлое, с чистой бездонной голубизной, со степенно плывущими в вышине белоснежными, легкими, как пух, кучевыми облаками.