Далёкая песня дождя

Он отложил винтовку в сторону, медленно, еще по привычке сутулясь, поднялся, неспешно стряхнул ладонями прилипшие к коленям травинки и, уже не таясь, расправил плечи и в полный рост вышел на середину большой, густо заросшей свежей весенней травой, поляны.

Еще минута, и они снова будут вместе — Иваныч, Татьяна и Колька.

Минск, 2023 г.

Груша Рассказ

Памяти мамы

Боровляны. Это название небольшого лесистого поселка рядом с Минском известно каждому среднестатистическому минчанину. Не успеешь на автомобиле или рейсовом автобусе покинуть белорусскую столицу, как через несколько километров по витебской трассе окажешься в этом уютном, до неба пропахшем ароматной сосновой хвоей местечке. Почему называется Боровлянами? Не знаю. Как по мне, лучше бы назвали Сосновым бором или Лесным. Впрочем, Лесное там рядышком действительно имеется. Но речь не о том. Известность поселок получил благодаря испокон веков расположенному там Республиканскому научно-практическому центру онкологии и медицинской радиологии. Название этой большой многокорпусной больницы периодически меняется, но суть остается прежней — здесь лечат людей, по воле рока пополнивших многочисленный отряд страдающих онкологическими недугами. Грустное, я вам скажу, место. Даже кратковременное пребывание там настраивает на мрачные мысли о бренности человеческого бытия.

Мне довелось побывать здесь не один раз и, конечно же, не по радостному поводу. В больницу со страшным диагнозом угодила мама. Ей по моей настоятельной просьбе не сказали о заболевании, завуалировав его чем-то не слишком ужасающим, хотя она, безусловно, об этом догадывалась. С трудом оправившись от оглушительного стресса после ознакомления с результатами ее углубленного медицинского исследования, я прибыл на эту забытую Богом территорию. Впрочем, я не прав: Божье око изредка поглядывало сюда из-за облаков, но только для того чтобы продлить господним велением жизненный путь избранному счастливчику или забрать в райские кущи неприкаянную душу отмучившегося бедолаги.

Несмотря на ясный солнечный день, настроение мое было как никогда хмурым и, вопреки привычке, я не скрывал этого за натянутой, искусственно улыбающейся миной. Выражение моего небритого лица было на редкость мрачным, наверное, не лучше, чем у встречных посетителей клиники и ее обитателей. Люди в больничных пижамах, халатах и спортивных костюмах, в большинстве своем с потухшими взорами, болезненно-бледными или желтыми лицами, шаркая больничными шлепанцами, неспешно бродили по бетонным дорожкам между аккуратных многоэтажных корпусов. По этим же маршрутам, но гораздо энергичней, в белых медицинских одеждах, словно ангелы во плоти, парили озабоченные чем-то служители культа великого Авиценны. В глаза бросился большой серый кот, вольготно развалившийся посреди зеленой подстриженной лужайки под жаркими лучами августовского солнца. Он сладко дремал, плотно зажмурив глазищи, совершенно не реагируя на шумную стайку воробьев, неподалеку поклевывающих большой кусок белого батона, наверное, пожертвованного им сердобольной бабушкой-посудомойкой из больничной столовки.

— Хацу малозынава! Хацу малозынава! — послышалось позади звучное хныканье какого-то малыша, и через мгновение меня обогнала длинноволосая девушка в светлых укороченных джинсах. Она тащила за руку упитанного розовощекого карапуза в коричневом вельветовом комбинезоне и оранжевой бейсболке с козырьком на ухе.

Перехватив мой хмурый, но заинтересованный взгляд, молоденькая мама замедлила движение и спросила:

— Вы не знаете, здесь продается мороженое? — и кивнула милой белобрысой головкой в сторону стеклянных дверей центрального корпуса.

Я подумал: «Странный для этого места вопрос», но выдавив из себя подобие улыбки, немного растерянно ответил:

— Не знаю. Я здесь первый раз.

— Хацу малозынова! Хацу малозынова! — снова взвыл карапуз, и озабоченная мамаша заволокла его внутрь здания, не удосужив меня благодарностью за любезно распахнутую пред нею стеклянную створку. Голос в репродукторе на всю больничную территорию громко вещал о фатальном вреде курения. На этом профилактическом фоне вызывающе странно выглядела компания больных мужского пола в большой восьмиугольной беседке дружно и с наслаждением испускающих в стоячий теплый воздух сизые клубы сигаретного дыма. Не успел я перешагнуть порог, как от курилки, скользя по бетонной плитке шлепанцами на больших босых ступнях, отделился один из ее посетителей, — рослый, худощавый, с узким прыщавым лицом и длинными неопределенного цвета волосами, — приблизившись ко мне вплотную, он с заискивающей улыбкой тонких бескровных губ спросил:

— Сигаретки не найдется?

— Нет, — безапелляционно ответил я с невольно вылетевшей шуткой, — к сожалению, не курю.

— Жаль, — расстроился длинноволосый. Улыбка вмиг сошла с его узкого прыщавого лица. Парень уныло, чуть прихрамывая, побрел к беседке.