Далекий, как звезды (СИ)

Хуже всего то, что он подвергает ненужной опасности других людей. Пренебрегает всеми, не только собой. Пускай он ненавидит себя, но рисковать Джоном и его будущим он не в праве. Да и сам... Не то чтобы Шерлок был в восторге от своей персоны, но с годами пришло понимание, что то, чем он отличается от других людей, скорее, дар, чем проклятье. Он родился с этим для какой-то цели. И явно не затем, чтобы глупо погибнуть с пулей в сердце, так ничего и не совершив. Более бездарного и тупого исхода невозможно придумать.

Нужно изменить стиль работы — жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на погони и неоправданный риск, не лучше ли наконец заняться серьезной научной работой, внести вклад в науку дедукции? Хватит зря растрачивать то, что так щедро отпустила ему природа.

Но проще решить, чем сделать. Настоящего стимула меняться у него все еще не было. Не за что зацепиться, существование без риска и приключений — сплошные серость и скука. Пусто в комнатах на Бейкер-стрит, пусто в сердце, пусто и одиноко даже в Чертогах, пусто в его пустой душе.

Чуть поправился, нужно было решать с угрозой, нависшей над Мэри. Далее последовал афронт с Магнуссеном — проигрыш, убийство человека, угроза ссылки. Как это пережить? Ответ Шерлоку был прекрасно известен — наркотики, побег от реальности. Снова ничто не держит его в жизни, он болтается между небом и землей, легкий, как шарик. А приземление — тяжелое, похмельное, затяжное — в вязкую, липкую пустоту. Ничего у него нет.

Все закончилось хорошо в итоге. Но не для него. Ему осталась только работа, которую он выполнял как робот или зомби, практически без эмоций и даже без интереса. Почти круглосуточно. Работа — как замена наркотиков, способ выжить. Все остальное — скучно, серо, тупо, ничто не волнует. Так бывало перед особенно тяжелыми срывами. И он готов был уже сорваться, но неожиданно в его жизни появилась Диана.

Дурацкое невозможное задание, которое подкинул ему вездесущий и всюду сующий свой нос братец. Но жизнь вдруг перестала казаться пустой и ненужной. Скуки больше не было. Нет, он не сразу понял, что вот он — шанс измениться. Но теперь он видел это ясно и отчетливо. Ему дан шанс начать жить по-новому. С Дианой. Она — якорь, который удержит от безумия, она — маяк, который выведет в спокойные воды. Она — сама жизнь для него.

И она — жива!

Какой-то кусок этой странной ночи напрочь выпал из памяти Шерлока. Наверное, он по-прежнему сидел на скользком пластмассовом стуле, а Майкрофт все стоял столбом неподалеку. Потом он куда-то исчез, но появился Джон, который пытался напоить детектива кофе, а затем долго разговаривал с врачом на таком специальном медицинском жаргоне, что Шерлок почти ничего не понял. Да он и не старался вникать. «Жива!» — вот все, о чем он мог сейчас думать.

— Диана очнулась, но плохо себя чувствует, — доложил Джон через некоторое время, и Шерлок снова погрузился в липкую пучину страха. Он хотел ее видеть, но доктор объяснил, что это сейчас невозможно. Слабость, головокружение, тошнота — следствия общей интоксикации организма, это нормально после такой аллергической реакции. Шерлок опять впал в мрачную прострацию.

Около четырех утра Джон понял, что нужно действовать решительно, и, взяв друга за руку, вывел его из больницы и посадил в такси.

На столе в гостиной 221б все еще лежала коробка с прядью волос Дианы. Не снимая верхней одежды, прямо в пальто, Шерлок тяжело опустился на стул, и уставился на локон, не смея дотронуться, как будто боялся, что он исчезнет при прикосновении. «Жива и в безопасности» — твердил он себе и не мог поверить в это счастье. В свое счастье. Она жива и в безопасности. И ничто больше не помешает ему любить ее. В созерцании блестящего локона провел он остаток ночи и часть утра.

~

8 апреля 2015г., раннее утро

Темз-Хауз — Здание британской разведки МИ5, Лондон

С комфортом откинувшись на спинку кресла, Майкрофт Холмс наслаждался первой утренней чашкой чая, когда зазвонил телефон.

«МАМУЛЯ» — прочел он на экране и скривился. Разговор с ней с утра, это не то, что нужно человеку, который не спал всю ночь и рассчитывал тихо и спокойно поработать.

Но ее не проигнорируешь. Он аккуратно поставил чашку на блюдце, снял ноги со стола, выпрямился и провел рукой по редеющим волосам, поправил жилет и галстук. Майкрофту шел уже пятый десяток, но он по-прежнему боялся Мамулю. Кто бы в такое поверил, но огорчить мать для братьев Холмс с детства было самым страшным проступком. Впрочем, делали они это регулярно, потому что мать отличалась строгостью, а ее мальчики — своеволием.

— Доброе утро, Мамуля, — проговорил Майкрофт, стараясь звучать бодро и жизнерадостно, не то она опять пристанет к нему с его якобы больной печенью. Забота о здоровье ее мальчиков сделалось идеей фикс для пожилой леди, которая сама никогда ничем не болела. В прошлом году, когда Шерлок из-за пулевого ранения лежал в больнице, Мамуля всех чуть с ума не свела.

— Сынок, — в трубке послышался властный женский голос, — ты хорошо спал?