Далеко ли до счастья

Все, словно онемев, застыли на месте и только изумлённо глядели на «новенького».

– За… за что-о-о? – поперхнувшись, осипшим голосом едва вымолвила Валерия Викторовна.

И тут Самира будто взорвало: в истерике он закричал, никого не стесняясь:

– Лиза… Лиза Смолина нэ захотела сидеть со мной за одной партой… Она дружит с Ивашовым… Она же Снэгурочка… И я отомстил ей…

Захлёбываясь от рыданий, как маленький обиженный ребёнок, у которого отняли самое дорогое для него, он попытался мёрзлыми рукавицами вытереть слёзы, но, поняв, что это бесполезно, стряхнул их с рук.

Мальчик замолчал. Но вдруг, опустив голову и понизив голос, заговорил снова:

– Я плохо сделал: девочек бить нэльзя. Дома я сам расскажу об этом. И пусть папа меня накажет.

Валерия Викторовна подошла к нему, по-матерински ласково прижала к себе и, успокаивая, сказала:

– Всё будет хорошо, не плачь… Только больше так не делай.

К ним несмело подошла Лиза, сняла свои пуховые перчатки, тёплыми ладошками обхватила его окоченевшие пальцы и прошептала чуть слышно:

– Я знаю, ты хороший… Хочешь, я не буду больше дружить с Колей Ивашовым? Хочешь?

Самир посмотрел на девочку большими блестящими глазами и, облегчённо вздохнув, радостно прошептал:

– Да, Снэгурочка!

Отличница

Ах, с каким нетерпением ждали своего выпускного ребята десятого «Б»! А уже сегодня ровно в четырнадцать ноль-ноль можно заслуженно почувствовать себя свободными людьми. День прощания со школой. Выпускной бал.

Приподнятое настроение поддерживалось ещё одной приятной новостью: приедет поздравить свой бывший отряд «Непобедимые» любимая учительница Валерия Викторовна. Она с семьей уехала работать на БАМ, поэтому шесть лет общалась с ребятами только через письма. Чаще других писала Снегурочка, Лиза Смолина. У неё были на то свои веские причины. Из её последних посланий стало известно, что она круглая отличница и прошла по конкурсу на факультет журналистики в МГУ.

Очень трогательно Лиза рассказывала о своей дружбе с Самиром, ещё с третьего класса влюблённым в неё без памяти. Постепенно их детская дружба переросла в первую любовь. Однако уже в восьмом классе им пришлось расстаться: его родители уезжали на родину, на Кавказ. Тогда Лиза и Самир поклялись никогда не разлучаться после его приезда на выпускной через два года.

И сейчас было от чего сердцу девушки лихорадочно выбивать дробь: объявляли начало торжества. Лиза то и дело поглядывала на двери в актовом зале школы, даже в момент, когда называли имя золотой медалистки Елизаветы Ивановны Смолиной.

Вот она, Лизонька, из маленькой, хрупкой беленькой Снегурочки превратившаяся в высокую стройную блондинку, стояла на сцене. Она улыбалась. Но эта улыбка была наигранной. Лиза продолжала сторожить заветную дверь неусыпным взором.

Валерия Викторовна, сидевшая в первом ряду для почётных гостей, неотрывно следила за каждым движением своей любимицы. Она как никто из собравшихся в зале безошибочно угадывала растерянность и тревогу Снегурочки.

«Что?» – спросил её понимающий взгляд.

«Не приехал…» – в ответ заблестели слезами огромные голубые глаза.

Всё дальнейшее для Лизы перестало существовать. Она вдруг разрыдалась и убежала. Валерия Викторовна бросилась за ней и с трудом разыскала свою бывшую воспитанницу. На третьем этаже была запасная лестница. И вот именно там, на широкой пыльной скамейке, убранной за ненадобностью, она нашла горько плачущую Снегурочку.

– Лиза, что случилось? Успокойся, пойдём, умойся и возвращайся, не надо так расстраиваться. Может быть, он ещё напишет или приедет. Ведь расстояние неблизкое. Да мало ли что могло произойти…

– Не напишет и не приедет, – всхлипывая, уверенно проговорила Лиза. – Валерия Викторовна, вы идите, я лучше… домой.

– Лиза, что ты такое говоришь?! Ты такая нарядная, ты будешь королевой на выпускном балу. Если бы тебя видела твоя мама, то… – но вдруг, осёкшись на полуслове, она осторожно взяла руку Лизы в свои и виновато добавила: – Прости, я не хотела…

– Ничего, я привыкла. Мамы нет уже два года. А вот папа не смог привыкнуть…

– Знаешь, всё же давай поговорим, – настойчиво сказала Валерия Викторовна. Предварительно протерев пыльную скамейку носовым платком, она присела, нежно прижав к себе девушку. – Я чувствую, что у тебя наболело на душе. Расскажи. Ты ведь мне как дочка. Я читала твои письма о том, как учишься, как дружишь с Самиром, как ждёшь от него писем, но ты ведь многое недоговаривала…

– Да, конечно. Дома ничего хорошего, папа пьёт. Одна у меня радость была: написать Самиру, излить душу, а потом получить письмо от него. И он все время писал, что дождётся, когда мне исполнится восемнадцать, и заберёт меня в Грозный. А там мы поженимся. Я ради этого и жила, и училась. Но вот уже год, как он не пишет. Совсем не пишет! А ведь обещал… Он не мог нарушить своё слово!

Валерия Викторовна слушала не перебивая, но терялась, что ответить. Она понимала: не помогут сейчас Лизе никакие слова утешения. Они проговорили довольно долго.

– Я и училась, и отличницей стала, и медаль получила только для него. А он не приехал…