Далеко от яблони. Родители и дети в поисках своего «я»

Джози Ромеро и Тони Феррайоло были непреклонны в уверенности в том, кто они, почти с младенчества; Дженни Бойлан все знала, хотя пыталась подавить это знание; однако многие другие люди могут пребывать в глубоком замешательстве. Родители должны определить, находятся ли такие дети в преходящей одержимости или выражают фундаментальную идентичность; они должны угадать, что сделает их ребенка счастливым, когда он вырастет, и как лучше всего этого достичь. Родителям трудно достичь такого равновесия: контролировать, но не давить, предостерегать, но не требовать, побуждать, но не настаивать, защищать, но не душить. Родители должны заботиться о том, чтобы не раздавить личность своего ребенка, но и не подгонять ее развитие в том направлении, которое отвечало бы только их собственным представлениям об истине. В книге «Мама, я хочу быть девочкой» (Mom, I Need to Be a Girl) Джаст Эвелин писала о своем ребенке: «Я знала, что его жизнь будет трудной и грустной. Как мать может помочь ребенку и будет ли ему достаточно ее любви?»[1544]

Многие родители готовы сделать все, чтобы их дети были счастливы, но не всегда знают, что для этого нужно.

Резкая, решительная трансформация регулярно происходит в сказках, фантастической литературе и комиксах, но не в большинстве реальных жизней, где изменения имеют тенденцию быть постепенными и неполными. В своих мемуарах «Женщина, которой я должна была родиться» (The woman I was born to be) трансженщина Алеша Бревард пишет: «Я сознательно пыталась сделать из себя мальчика, который мог бы быть достоин любви. Я старательно пыталась подражать приемлемым чертам мужчин вокруг меня. Я знала, и мой отец тоже, что мимикрия была притворством»[1545]

. В своей пронзительной книге Transparent[1546]

Крис Бим пишет о латиноамериканской трансдевушке, которая назвала себя Ариэль в честь героини сказки «Русалочка»[1547]. «Ариэль должна была поговорить с отцом, который превратил ее в настоящее человеческое существо, – объяснила девушка. – Я хочу пройти через это так, как Ариэль, превратившись в настоящую девушку и получив парня». Но борьба за то, чтобы стать тем, кем вы всегда были, и в любом случае быть любимым – это непрерывный процесс, обычно сопряженный с чувством неопределенности.

Хендрик и Алексия Коос выросли в Южной Африке и эмигрировали в Канаду незадолго до конца апартеида, выбрав довольно небольшое сообщество, где могли пригодиться способности Хендрика как врача[1548]

. Оба родителя знали, что их старшая дочь Сари несчастна; у нее диагностировали СДВГ, неспособность к обучению и тревожное расстройство. Когда в 14 лет она объявила, что у нее «не то тело», Хендрик ужасно расстроился; это было похоже на очередной удар в темной комнате.

К моменту нашего разговора прошло чуть больше года с тех пор, как Сари стала Биллом, и Хендрик, казалось, держал свои чувства под контролем. «Мы начали читать информацию про это и узнали, что есть рекомендации по поводу возраста, а он был моложе этого возраста, но он действительно давил на нас, – сказал Хендрик. – Я чувствовал себя практически беспомощным как родитель. Что мне оставалось делать? Я мог бы сказать: „Ты еще ребенок, ты должен терпеть“. Или прислушаться к своему ребенку. Я никогда не хотел давить на своих детей; моя главная мечта – чтобы они были собой. Но я очень волновался и был измучен этой тревогой». Сам Билл был озабоченным и противоречивым, и это все усложняло. Мне захотелось пообщаться с Хендриком после того, как я услышал, как он задает вопросы группе взрослых транслюдей. «Они были так уверены в себе, так полны чувством „я такой, какой есть“, – сказал он мне. – Люди говорили: „Как только ваш ребенок станет тем, кто он есть, вы увидите нового человека“. – Хендрик рассмеялся. – Нет. Несколько шагов вперед, несколько назад. В целом шагов вперед больше, но это постоянная борьба за обретение твердой почвы».

Хендрик сказал, что профессия врача дала ему стойкость. «Медицина научила меня тому, что в жизни бывают проблемы, происхождение которых не всегда понятно. Я понял, что не хочу пытаться исправить ум моего ребенка». Второй источник сил Хендрика был еще более впечатляющим. «Как белый человек, достигший совершеннолетия в апартеиде, я хотел избавить свою жизнь от расизма, а также сексизма и гендеризма. Мой южноафриканский опыт был подготовкой к тому, чтобы научиться говорить: „Я принимаю тебя полностью“».