Далеко от яблони. Родители и дети в поисках своего «я»

Мишель Анджелло рассказала, что один из ее десятилетних клиентов говорит: «Я знаю, что я мальчик, но я не хочу игрушки для мальчиков. Мне не нужна мальчишеская одежда, кроме как для того, чтобы ходить в школу». Большинство его друзей – девочки. «А как ты себя представляешь во взрослом возрасте?» – спросила его Анджелло. Он ответил: «Я, наверно, буду папой, который иногда любит быть девочкой, а иногда любит быть мальчиком». Анджелло объясняет: «Это очень отличается от случая, когда девятилетний ребенок мужского пола приходит и говорит: „Я хочу быть мамой, когда вырасту“». Такие дети воображают себя кем угодно вне всяких условностей. Воображение когда-то было бы поставлено под сомнение; теперь все пересматривается.

Принадлежность к чему-то – это одна из вещей, которая делает окружающее бытие понятным и сносным, и может быть очень трудно жить в бинарном мире и делать выбор, отличный от предлагаемого системой. Терапевт, который работает с детьми с различными проблемами, сказал мне, что гораздо труднее быть амбидекстром, чем левшой. Непереносимость отнесения себя к какой-либо группе иногда может быть позой, членством в меньшем клубе внутри антиклуба, но часто она оборачивается неспособностью принятия себя, обусловленной не тем, что гендерная неопределенность – это так здорово, а тем, что человеку не подходят ни бинарность, ни гендерный спектр. Такие переживания выражают широкое видение, лежащее вне системы.

Когда я познакомился с Бриджит Маккорт в 2009 году, ее сыну Мэтту было семь с половиной лет, и он одевался, как девочка, уже три года[1588]. У него были длинные красивые светлые волосы и явно мальчишеские манеры. Когда Бриджит впервые согласилась купить ему несколько платьев в «Гудвилле», она думала, что они будут просто для переодевания, но Мэтт имел в виду не это. Через несколько недель пришло время выбирать осеннюю одежду. «Я позволила ему решить, какую одежду он хочет, – сказала Бриджит. – Он пошел в отдел для девочек и снова выбирал женскую одежду. Я просто решила тогда: „Мы будем принимать это день за днем“. Он довольно ясно говорит, что он мальчик. Ему комфортно в его теле, но он любит девчачьи вещи. Его раздражает маркировка вещей. Я сказала ему: „Мэтт, если бы мне сказали, что я не могу больше носить брюки, это было бы ограничение для меня. Так что я могу понять твои чувства в отношении платьев“».

Тот, кто не соответствует стереотипам своего гендера, но тем не менее отождествляет себя с ним, не имеет четкого пути. Когда я встретил Мэтта, он был похож на длинноволосого мальчика в платье. Взрослые транслюди, которые, похоже, не смогли вжиться в свой пол, выглядят печальными; всякий раз, когда я видел какого-нибудь мужчину средних лет в платье, я чувствовал боль. У ребенка этот эффект был ошеломляющим, как будто он только что вообразил себя живым. «Долгое время для него было важно, чтобы люди знали, что он мальчик, – рассказывала Бриджит. – В парке он подводил ко мне другого ребенка и говорил: „Мама, скажи им“. Теперь он понимает, что проще позволить какому-то случайному человеку обращаться к нему, как к девочке». Я поинтересовался, не боится ли Бриджит за его физическую безопасность. «Я больше беспокоюсь о том, что он потеряет уверенность в себе, – сказала она. – Мне было бы больно видеть, как он замыкается в себе».

Существует постоянное напряжение между подстройкой трансребенка к нормам мира и подстройкой мира к нормам трансребенка. Когда Николь Осман повела свою дочь Аннеке на встречу с Санта-Клаусом в местном торговом центре, она боялась, что Санта либо посмотрит на Аннеке и назовет ее мальчиком, что может вызвать проблемы, либо узнает ее имя и пообещает ей девичьи игрушки, что будет еще хуже[1589]. Она попыталась объяснить возможную проблему Аннеке, но Аннеке сказала: «Санта знает, кто я, и Санта знает, что мне нравится». Николь видела, как рушится их Рождество. Затем она заметила эльфа, который развлекал толпу, пока они ждали. Она отвела его в сторону и попросила передать сообщение «наверх»: Аннеке – девочка, но она хочет мальчишеские игрушки. «Кому-нибудь еще из тех, с кем вы беседовали, приходилось подкупать эльфа?» – Николь грустно усмехнулась.