Далеко от яблони. Родители и дети в поисках своего «я»

Маршалл был в классе Энн всего несколько недель, когда социальный работник, отвечающий за него, сказал ей, что три брата должны быть разделены, потому что Маршалл, наполовину мексиканец, и Керри, наполовину чероки, выглядят темными и не интересуют белые семьи. Энн сказала: «Что мне сделать, чтобы удержать их вместе?» На следующий день, в пятницу, она узнала, что ей нужно переехать в Теннесси, потому что система опеки не позволит детям выехать из штата. Социальный работник ожидал, что Энн будет сопротивляться; вместо этого в понедельник днем Энн и Клей нашли новый дом. Они переехали через две недели, получили детей и начали процедуру усыновления. «Двухлетний ребенок все хватал и разрывал пополам, или ронял, или катал по полу, – рассказывала Энн. – Все это небезопасно. Маршалл делал это в шесть, но он был агрессивен. Так что оставалось только позволить ему лизать, трогать, ронять и рвать, пока он не перерастет все это. На это ушел год. Гленн увлекся засовыванием всяких вещей в различные отверстия своего тела». У Керри были женские манеры, но это беспокоило Энн меньше всего. «Вопросы питания, дисциплины, гигиены. Я просто подумала, что и это одно из них. Но другие вещи разрешились, а с этим ничего не менялось. Поэтому я просто подумала: „Керри будет геем“, – что меня вполне устраивало. Керри говорил: „У меня девичий голос, девичьи ноги, девичьи руки. Мама, разве моя улыбка не такая же красивая, как у девочки?“»

Мальчики прятали вещи под кроватями и матрасами. Если Энн обнаруживала пропажу жареного цыпленка или макарон с сыром, она шла в их комнату и забирала это оттуда, но вещи она не трогала. Она заметила, что Керри часто прячет девичьи вещи, стащенные из домов его двоюродных братьев. «Невозможно ругать ребенка, который взял что-то подобное, – рассказывает Энн. – Я говорила: „О, Алисия потеряла такую-то вещь, и она хотела бы вернуть ее“. Через несколько дней вещь возвращалась к Алисии. Керри не хотел никого огорчать; он просто хотел красивые вещи». Дети в школе мучили его. Во втором классе он перестал делать домашние задания. «Я не могла ничего поделать, – говорит Энн. – Примерно за месяц до окончания учебы в прошлом году он сидел на крыльце, подперев подбородок маленьким коленом, и смотрел на поле. „Хотел бы я быть девочкой“, – сказал он».

Энн обзвонила нескольких местных психологов, прежде чем найти Дарлин Финк в Ноксвилле, трансгендерную активистку и терапевта. После того как Дарлин поставила Керри диагноз «расстройство гендерной идентичности», Энн провела два дня, исследуя эту тему. «Потом мы пошли в Walmart и купили одежду, кошелек, бижутерию и куклу Барби, – сказала Энн. – Блески для губ разных цветов. Она была так взволнована. И тогда прозвучало: „Я хочу изменить свое имя“. Сначала она выбрала Перл из „Губки Боба“. Но я это отвергла. Мы остановились на имени Келли». Перемены были ощутимы. «Она была ребенком, которого я хотела вырастить, счастливым человеком, который чувствует себя комфортно в своем собственном теле».

Клэй был зол, и в течение нескольких недель он отказывался обнимать Келли. Затем он рассказал своему 80-летнему отцу, что происходит. «Не вини ни Келли, ни Энн, ни себя, – сказал отец Клэя. – Такие вещи случаются. Я видел это по телевизору». В тот вечер Клэй впервые обнял Келли. Мать Энн, однако, сказала, чтобы она не думала о возвращении этого ребенка в Миссисипи, а сестра Энн перестала с ней разговаривать. «Но все было гораздо сложнее, – говорит Энн. – Моей сестре пришлось очень много работать, чтобы завоевать уважение в нашем городе и не слышать от людей: „Ты по-прежнему та грязная, нищая девчонка“. Из-за Келли она могла бы стать объектом сплетен и насмешек».

Энн рассказала обо всем директору школы. «Я уже поговорила с двумя учителями, и после того, как я все объясняла в течение получаса, они восприняли все нормально», – сказала она. Энн чувствовала себя уверенно; она была себя принятой. «В нашем городе люди приходили на ужин; они приглашали моих детей на дни рождения; я подружилась с людьми в квартале. Ходила в церковь. Я действительно думала, что мы стали частью этой общины. Оказывается, я даже не знала людей по-настоящему».