Дали глазами Аманды

Через несколько дней я улетела в Нью-Йорк представлять мини-юбки вместе с их королевой, Мэри Квант. После короткого пребывания в Порто-Рико, загоревшая и посвежевшая, я оказалась 6 января в ужасно холодном Нью-Йорке. Я остановилась в «Винслоу», на углу 55-ой авеню и Мэдисон авеню, в 50 метрах от «Сан-Режиса», где жил Дали.

Вечером Дали повел меня в «Эль Морокко». В детстве я видела много голливудских фильмов со сценами, снятыми в «Эль Морокко», главным образом с Дорис Дэй, все кинопанорамы, пичкавшие меня одними и теми же звездами, были сняты в этом месте. Я заплела маленькие косички, так нравившиеся Дали, надела гипюровую белую кофточку бабушкиных времен и голубые атласные брюки. Мне казались давно знакомыми эти банкетки, обтянутые шкурами зебр, танцплощадка и парни в униформе. Дали был рад вновь обрести меня так быстро — мы расстались с ним в Париже три недели назад.

— Разве я думал, что буду сидеть с вами в «Эль Морокко», когда вы впервые появились в Кадакесе с вашей соломенной корзинкой? Думали ли вы, что наши отношения станут такими интимными?

— Нет, — честно ответила я, — сначала вы были мне антипатичны.

— А сейчас еще больше, — добавил он.

— Вовсе нет.

— А я люблю вас с каждой нашей встречей все больше и больше. Сейчас я люблю вас больше, чем в Париже, больше чем в Кадакесе. Но что-то вы совсем повесили нос, должно быть из-за зимы. Но даже в Нью-Йорке вы похожи на стрекозу. А ну-ка дайте мне взглянуть в ваши глаза цвета сладкого миндаля.

Я почувствовала, как меня переполняет неслыханная нежность. Почему ни один знакомый парень не был способен на подобную аффектацию? Почему никто никогда не говорил со мной так нежно, как этот женатый старик? Жизнь несправедлива… Я хотела бы родиться раньше и познакомиться с сорокалетним Дали. Я отдала бы ему всю свою любовь, и он бы сделал меня счастливой. Почему я встретила его так поздно?

Мои коллеги уехали в Лондон, а я решила остаться в Нью-Йорке. Мы получили временное разрешение на работу манекенщицами в Штатах, и я решила этим воспользоваться. Я отправилась к Золи, симпатичному человечку, с которым я познакомилась в Лондоне, и записалась в его агентство. Однако вскоре я разочаровалась. Здесь трудно было остаться любительницей: фотографироваться то тут, то там, чтобы платить за квартиру, и не участвовать в утомительных показах мод. В Нью-Йорке я должна была каждое утро звонить в агентство, где мне предлагали длинный список «go-see» (интервью) в четырех разных концах Манхеттена. Ногти должны были быть безукоризненно накрашены, не говоря уже об искусственных ресницах. Я разорялась на такси. Меня нашли слишком «типичной и я должна была обрезать волосы; считалось, что у меня слишком маленькая грудь и что на меня не так уж легко шить, и, сверх того, мне не хватало амбициозности. Здесь модель должна была пожертвовать всем, чтобы фото попало в «Vogue».

Однако сеансы позирования в этом журнале оплачивались мизерно, по сравнению с рекламой или работой на магазин женского белья, где платили вдвое больше. Поэтому я не слишком обращала внимание на советы Даяны Вриланд, тогдашнего редактора американского «Vogue». Чтобы преуспеть, нужно было стать снобом и посещать нужных людей. Я не имела никакого желания это делать и, сверх того, я влюбилась. Дайана Вриланд сказала Дали, что я могла бы стать одной из лучших манекенщиц. Но мной заинтересовался Диринг, молодой миллионер, и все полетело вверх тормашками.

Я побывала в Макс Канзас Сити, месте, похожем на «Башню» Монпарнаса, где собирались молодые поэты, певицы, артисты, наркоманы. Я была очень удивлена, когда встретила там друзей, Нико, немецкую певицу с низким голосом, Лу Рида, музыканта. Они представили меня деятелям андеграундного движения: режиссеру-постановщику Полю Моррисею, красавице Сьюзен Боттомли (Интернациональный Вельвет), Джо д'Алессандро, Вива, звездам из фильмов Энди Уорхла.

Дали «открыл» Уорхла, когда тот занимался рекламным бизнесом. Он принес ему свои рисунки обуви. Дали признавал за ним определенный талант, но не любил его манеру пользоваться услугами своего окружения и никогда не платить гонорары. Ультрафиолет, например, жаловалась Дали, что не получает ни гроша после съемок. У Макса я и встретила Диринга. Молодой наследник огромного состояния, он был окружен толпой паразитов, которые напомнили мне «друзей» Тары и Брайана Джонса. Они использовали его, его машину, его виски. Мой новый знакомый имел слегка потерянный вид и кололся, пока не попадая из-за этого в неприятные ситуации. Он посещал Джимми Хендрикса и молодых негритянок.

Он попросил меня представить его Дали. В Америке двор Дали настолько разросся, что его не вмещала гостиная «Сен-Режиса». Теперь мэтр приглашал всех в бар отеля. Рауты в «Мерисе» казались просто рафинированными по сравнению с тем, что творилось здесь: совершенно невероятные хиппи, танцовщицы-негритянки, манекенщицы, чудаки-изобретатели и иногда — настоящие ученые. Я возвращалась со съемок, шел снег. Дали встречал меня в холле отеля, около роскошных лифтов. Он спрашивал меня, почему я не в баре.