Дальнее зрение. Из записных книжек (1896–1941)

Не анекдот (или высокоскверный анекдот) то, что в XIX столетии студенты Духовной Академии устраивали всепьянейшую иерархию с кощунственной хиротонией; что устраивали они в Вербное Воскресение выезд своего патриарха на корове в Лаврские ворота; не запретило им внутреннее чувство посягать на древнехристианский праздник; чем так оглушено было их сознание и сердце для того, чтобы чувствовать символику своих действий! Ведь ни одно действие не проходит даром, ничто не дано для глумления, всякое наше действие несет в мир новое и ответственное дело, от которого пойдут далекие последствия для человечества. И это они-то занимались «обличением раскола», обличенные до последних рубежей в своем безумии, слепоте и глухоте к делу, которому предполагали как-то служить! Если бы способны были почувствовать просто одну «художественную правду» своих поступков и действий, символическое значение того, что делали и считали за «ничто», то молчали бы, как рыбы, не помышляя о том, чтобы кого-либо обличать, кроме самих себя.

Что они понимают под «жизнью»? Когда истребляются громадные леса со всей той жизнью, которая в них укрывалась, ради только того, чтобы обеспечить комфортом свою маленькую жизнь с ее маленькими удовольствиями, то совершенно ясно, что под приветствуемой ими жизнью они разумеют свой комфорт, свой маленький развратик, свои немудрящие удовольствица. И при этом замечательная черта самодовольства, этого поистине безвыходного порока людей: вместо того, чтобы внимательно изучать то, как и чем люди живут и живет мир вообще, навязывают себя в пример, настаивая на том, чтобы все делались такими, каковы они! Поистине положение глухое и безысходное, ибо видеть кроме себя уже ничего тогда более нельзя.

В Духов день 1917 г. были расклеены афиши на углах и заборах Васильевского острова, приглашавшие от лица старых революционеров: Морозова, Фигнер, Чайковского и т. д. к «организации духа». Эти бедные, духовно дезорганизованные люди приглашали народ к организации духа таким тоном, как будто они-то знали эту тайну и путь, как надо организовать дух, а народ без них не мог знать об этом ничего путевого! Такая несчастная и жалобная самонадеянность! Наши преобразователи жизни мечтали о «равенстве», как обеспеченном факте для всякого желающего. А оно может быть только трудным обязательством, приобретением подвига и самодисциплины человека и человечества. Так и «благоволение» совсем не само собой идущий процесс, ясный a priori для всякого! Это трудный плод переработки всего человека в его корнях и установках его жизни. Так глубоко заблуждались в этих «теоретических основах этики» Декарт, Спиноза и Кант, считая благоволение за само собой разумеющийся и всегда данный во всей ясности факт.

До закона смерть действовала слепо, не достигая сознания и мысли, не ставя на очередь вопроса о себе и своем значении в уме и сердце человека. По мере того как смерть стала доходить до сознания человека, она начала быть великим педагогом человечества. Так в Библии, так и в сократовском понимании философии. Смерть, как страшный для человеческого сознания рубеж, перед лицом которого человек закаляет веру в правду и милость, – бессмертны они в самом деле: «Я скажу, что мы не только не получили никакого вреда от этой смерти и осуждения (если только станем бодрствовать), но даже имеем пользу от того, что сделались смертными… Отсюда венцы мученические, награды апостольские; так оправдался Авель; так оправдался Авраам, принесший на заклание сына; так оправдался Иоанн, умерщвленный за Христа; так оправдались три отрока; так оправдался Даниил» (Златоуст).

«Сосуды гнева» во всемирной истории: фараон, Навуходоносор, Сеннахериб, Камбиз и т. п. Вот высоко-типичное место в истории. Даже до сего дня жестоковыйное и упорное самоутверждение употребляется в истории для наказания и научения заматеревшей в самоутверждении жестоковыйности! Можно сказать: это закон самоуничтожения для болезни самоутверждения в человечестве! «Как фараон не захотел воспользоваться долготерпением для покаяния, не уготовал себя во гнев, то Бог употребил его на исправление других» (Златоуст). Это та же мысль, что и о смерти. Смерть от греха, чтобы уничтожить грех. Самосъедание порочного в мире и истории.